.
Аналогично: «Сборы и подготовления, без приведения намерений в исполнение, были вообще чертою характера Страхова. Впрочем, судя по многим примерам, этою болезнию страдало большинство помещиков той эпохи. Так, например, дед всю жизнь собирался построить великолепный дом…» (Из воспоминаний В.А. Панаева. В кн.: Григорович Д.В. Литературные воспоминания. М., 1987. с. 150). Получается, что дед — еще один пример типичного безвольного поведения. Между тем это все тот же Страхов. Именно в тот момент, когда мы ожидаем обещанный новый пример, автор называет Страхова по-другому — дедом, и мы принимаем его за новое лицо.
Ошибку, вызванную синонимией (различение тождественного), отмечал еще в XVIII в. шотландский стилист Г. Хоум: «Это — когда к одному и тому же объекту, упоминаемому в одном периоде дважды, даются разные наименования. Например: об английских искателях приключений, первыми предпринявших завоевание Ирландии, говорится, что „вместо того чтобы отучить туземцев от их диких обычаев, они постепенно ассимилировались среди коренных жителей и забыли обычаи собственной страны“. Благодаря такому способу выражаться можно счесть, что автор хотел отличить коренных жителей от туземцев, и только общий смысл подсказывает нам, что это всего лишь разные обозначения, данные одному и тому же объекту ради разнообразия. Но ясность никогда не следует приносить в жертву никаким другим красотам…» (Хоум Г. Основания критики. M., 1977. с. 326). Как же улучшить приведенную фразу? Г. Хоум предлагает такой вариант: Забыв обычаи собственной страны, они постепенно ассимилировались среди туземцев…
«„Михаил бредил. Таранов отирал лоб следователю, поил Тарасова водой“. Я минуту сидел над этой фразой. Думаю: сколько же здесь лиц двое или четверо? Потом уж догадался, что Михаил и следователь — это все тот же Тарасов. Кто сказал вам, что надо здесь искать какие-то замены?» (Рождественская К.В. За круглым столом. М., 1962. с. 189).
Писатель Л. Соболев критикует распространенное среди редакторов мнение, что нельзя в одной фразе дважды назвать персонаж одним и тем же именем или сказать он. Отсюда идет анекдотическая подмена обозначений: «— Не читайте морали, — говорит Барковец. Радист бросает бескозырку». Так как почти все действующие лица повести — радисты, то совершенно непонятно, кто же бросил бескозырку. И наконец, совсем уже смешно: «Перед собранием Светлицкого вызвали в штаб. Офицер вернулся в разгар ужина». Получается, что ушел Светлицкий, а вернулся офицер.
«Когда Виктор встречался с Тамарой возле ее школы, она упрямо тянула Черкашина подальше: неудобно, увидят» (Вл. Добровольский). Не лучше ли: