Его пожатие плечами я скорее почувствовала, чем увидела.
— Архонам оно не нужно, чтобы совершать убийства, так же как и демонам. Что не скажешь про остальных и про нас с тобой.
— А Зак не мог уточнить местоположение оружия, прежде чем заставить того демона замолчать навсегда.
Снова пауза, на этот раз дольше. Мое терпение лопнуло.
— Можешь ты хоть раз сказать мне всю правду?
— Хорошо. — Он нахмурился. — Все что я знаю, Зак выяснил местоположение оружия. Даже если не он, то его босс знает наверняка. И все же мы здесь. Знаешь почему? Потому что никого из них на самом деле не волнует, выживем мы или умрем во время поиска этого оружия.
Его жесткий психоанализ ошеломил меня.
— Но это… они… они на стороне добра, — бессвязно лепетала я.
Его смех был похож на дребезжание стекла.
— Они выиграют или проиграют в этой войне, Айви. Не мы. Мы можем рассчитывать только друг на друга, потому что для архонов и демонов мы просто пешки, которые они передвигают для своих собственных целей.
— Но ведь Зак твой друг, — я все еще пыталась спорить.
— Ты не понимаешь архонов. Они не пушистые существа, распыляющие сверхъестественную пыльцу счастья всюду, где ступают. Они солдаты, которых вытеснили на второй план, пока вопрос надоедливого человечества не будет урегулирован. Честно говоря, я думаю, Зак достиг той точки, когда его уже не волнует, что происходит с нашей расой, пока он, наконец, не сможет вступить в борьбу.
То, что описывал Адриан, не могло быть правдой. Бог не мог стоять плечом к плечу со злом, а вера миллиардов людей различных рас, происхождений и вероисповеданий не может быть бесполезной для того, кто был «боссом» у архонов.
— Ты ошибаешься, — сказала я по-прежнему тихо, но с затаенной силой. — Они беспокоятся о нас. Это просто не всегда выглядит так, если смотреть с нашей точки зрения.
Грубость пропала из смеха Адриана, но ее сменил своего рода гнев.
— Вот почему я скрываю некоторые вещи от тебя, Айви. Если ты не можешь принять то, как все устроено правителями, ты даже близко не готова узнать завершающую стадию.
— Может быть, это ты являешься тем, кто не готов, — ответила я с растущим чувством решимости. — Я понимаю почему. Тебе причиняли боль слишком долго, и всем, что ты видел, была темнота, даже когда огни горели.
— Боль? — Его голос изменился, став шепотом, который опалял меня даже в холоде. — Ты понятия не имеешь, что значит это слово, но скоро выяснишь.