Я резко втянула ночной сентябрьский воздух, пропитанный осенней прохладой, и попыталась хотя бы на этот раз сдержать свои эмоции. Тогда, две недели назад, мне этого сделать не удалось.
— Да ты же сама меня в открытую пихала ему в руки, только что получать побольше информации! Или ты уже об этом забыла?!
— Нет, не забыла, — ответила тогда она в своём привычном, ледяном тоне, который она всегда со мной использовала. — Я тебе советовала «работать» с ним, без всяких неположенных чувств. А ты же в свою очередь взяла и обернула то, что должно было быть рабочей в плане разведки связью в самый настоящий роман. Ну и как мне теперь тебе доверять?
Я столько тогда хотела ей сказать, прокричать ей прямо в лицо, но в результате так и не вымолвила ни слова.
Ингрид спрятала руки в карманы своего пальто, надетого поверх концертного платья.
— Подвезти тебя до дома?
Несмотря на всю мою к ней нелюбовь, манеры у Ингрид всё же, надо признать, были всегда на высоте.
— Спасибо, я была бы тебе очень признательна.
Генрих, естественно, забрал нашу машину в Швейцарию, и теперь меня либо подвозил сам Эрнст, либо я брала такси.
Я забралась на пассажирское сиденье рядом с Ингрид и назвала ей адрес, в ответ на что она вопросительно приподняла бровь.
— Ты теперь что, постоянно у него ночуешь?
— Да. — Безразлично бросила в ответ я, не вдаваясь в детали, и проверила свой макияж в миниатюрной пудренице.
— Можно дать тебе один совет? От старшей женщины более молодой. Или, если хочешь, от агента контрразведки… — Она глянула в мою сторону и покачала головой. — Не нужно слишком к нему привязываться. У вас же нет будущего. У него нет будущего. Как шеф РСХА он должен будет предстать перед международным военным трибуналом, если он решит остаться в Германии, конечно, и учитывая то, чем всё это время занимался его офис, то приговор будет не в его пользу, если ты понимаешь, о чём я. Я ведь тебе добра желаю; мне искренне жаль тебя, потому как ты ещё слишком молода для всего этого, и я же вижу, как сильно ты запуталась, хоть и сама этого не понимаешь. Я не хочу, чтобы ты обожглась, всего-то.
— Ингрид?
— Да?
— Я знаю, что ты мне добра желаешь, и поверь, я это ценю. Но в следующий раз, пожалуйста, держи свои советы при себе, договорились? Я прошу прощения, если это прозвучало грубо.
— Да нет, вовсе даже нет, — ответила она на удивление спокойно. А затем вдруг добавила, с совсем иной интонацией в голосе, — я ведь тоже когда-то была влюблена, так что я тебя понимаю.
Я вдруг почувствовала укол совести за свои слова, и попыталась хоть как-то смягчить ситуацию.