— Втроём, — Генрих поправил меня с лёгкой улыбкой и осторожно прижал руку к моему животу, впервые с тех пор, как он узнал, что я была беременна. Ну и как я могла после всего этого его оставить? Он был моей семьёй, а семью не бросают.
— Хочешь поехать домой?
Я кивнула, и всего пять минут спустя мы ехали по ночному шоссе домой. И тут уже знакомый гул низко летящих бомбардировщиков примешался к ровному гулу нашего двигателя, а всего через мгновение яркое пятно огня ослепило нас обоих, разорвавшись в отдалении, но именно там, куда мы и направлялись. Сирены противовоздушной тревоги почему-то предательски молчали, и последующие несколько разорвавшихся снарядов впереди прозвучали от этого ещё громче.
— Вот дьявол! — Генрих резко ударил по тормозам и крутанул руль, разворачивая машину в противоположном направлении. Я уцепилась за его плечо, чтобы сохранить равновесие.
— Генрих! Почему сирены молчат?!
— Должно быть, не разглядели самолётов. Всё небо затянуто облаками.
— Где ближайшее бомбоубежище? Они же прямо на нас летят!
— Я знаю один подвал за несколько улиц отсюда. Не волнуйся, мы успеем. Они ещё далеко, просто кажется, что так близко.
Я готова была поклясться, что чувствовала рокот земли под нашей машиной с каждым новым упавшим позади снарядом.
— Генрих, давай быстрее, прошу тебя!
— Я и так еду на предельной скорости, солнышко.
— Всё равно недостаточно быстро!
Я никогда не относила себя к типу хронических паникёров, но сегодня я впервые увидела, как вполне реальные бомбы взрывались в опасной от нас близости, и сказать, что это меня до смерти перепугало было ничего не сказать. Я уже своими глазами видела, как бетонные здания выглядели после воздушных налётов, и одна только мысль о том, что останется от нашей машины, окажись она на пути одного из бомбардировщиков, бросала меня в холодный пот.
После ещё одного взрыва стекла в машине угрожающе задрожали; я схватила Генриха за рукав.
— Родной, пожалуйста, давай быстрее, мне правда очень страшно!
— Уже почти приехали, любимая, обещаю.
Через пару секунд он так резко затормозил, что я едва не ударилась лбом о приборную доску.
— Быстрее, выбирайся из машины! — крикнул он, выпрыгивая из машины и бросаясь открыть мне дверь.
Должно быть, инстинкт выживания заставил меня выскочить из машины за считанные секунды; Генрих тут же схватил меня за руку, и мы бросились к ближайшему бомбоубежищу, вдоль наваленных в его направлении мешков с песком. Когда мы уже вбежали внутрь, сирены наконец-то примешались к грому приближающихся взрывов. Вскоре несколько особенно ощутимых ударов тряхнули наш подвал, посыпав наши головы цементной пылью с потолка.