— Хочешь дать это твоей маме? — спросила я. Она кивнула.
— Не волнуйтесь обо мне, пусть всё пьёт. — Её мать хотела было отдать стакан обратно своей дочери, но я настояла, чтобы она его взяла.
— Лучше и вам попить немного. Вам очень далеко ехать.
Она помедлила пару секунд, но затем осушила стакан и протянула его мне.
— Не знаю, как вас и благодарить, фрау.
— Не стоит благодарности. — Я снова улыбнулась матери.
— Благослови тебя Господь, — один из мужчин за её спиной подал свой тихий голос. По его бороде и одежде я поняла, что это был раввин. Он кивнул мне и сказал что-то на идише.
— Простите, что у меня для всех вас нет воды…
— Аннализа! — Рука Генриха снова оказалась на моем плече. Евреи невольно отступили назад: должно быть он пугал их своей чёрной формой с крестами. — Ты закончила с благотворительностью? Идём, ты мешаешь работе этих солдат.
Он увёл меня назад к моей семье. Командир, стоящий рядом с моим братом, смотрел на меня, как будто я сделала что-то, что было лишено всякого смысла в его понимании.
— Женщины! — усмехнулся Генрих и закатил глаза, одним этим словом объясняя моё поведение.
— Я знаю, — командир тоже понимающе усмехнулся. — Моя жена каждый день бездомных кошек кормит на крыльце.
— Да пусть лучше бы моя кормила кошек, чем евреев! — отшутился Генрих, и оба рассмеялись. Я подумала, что в моём муже умер первоклассный актёр.
Я в последний раз обняла маму и расцеловала её мокрые щёки. Она никак не могла перестать плакать. Транспорт с евреями уже давно уехал, и солдаты снова открыли станцию для гражданских. Отец уже стоял в дверях рядом с кондуктором.
— Фрау, поезд отправляется через минуту! — окликнул тот мою мать.
Она кивнула и сжала мои руки в своих.
— Прошу тебя, будь осторожна, родная! Генрих, береги мою девочку и Норберта, ладно?
— Ну конечно, Илзе. — Генрих поцеловал мою мать на прощание и помог ей залезть на подножку. — Мы постараемся приехать, как только сможем! И не забудьте позвонить, как доберётесь до новой квартиры!
— Непременно позвоним! — Папа ответил вместо мамы. — Спасибо тебе за всё, Генрих!
— Я всегда к твоим услугам, Рихарт. Звони, если что-то будет нужно.
Поезд издал последний сигнал перед отправлением и медленно тронулся. Я какое-то время шла за вагоном родителей, уезжавшим в чужую страну на неопределённое время. Они помахали мне в последний раз, и я помахала в ответ. Я долго сдерживала слёзы, но вот наконец расплакалась. Мне казалось, будто я их навсегда потеряла.