— Наверное, ты права. Пока мне ещё с трудом верится, что кто-то живёт у меня в животе.
— Всему своё время. Но всё же, как это чудесно, чувствовать, как новая жизнь растёт внутри тебя, правда ведь? Мы, женщины, можем вырастить в себе нового человека, подумать только! Мы прямо как богини!
Я рассмеялась. Урсуле нужно было стать писательницей: у неё всегда был огромный талант использовать самые неожиданные метафоры для описания самых обычных вещей.
— Да. Мы выращиваем этого нового человека, а наши мужчины потом начинают очередную войну и убивают его.
— Ну что ж теперь поделать? — Она вздохнула. — На то они и мужчины. Они всегда дерутся.
Грета начала тянуть свои крохотные ручки из коляски, просясь на руки к матери, но прежде чем Урсула потянулась к ней, я спросила:
— Можно мне её взять? Я пытаюсь привыкнуть к ребёнку на руках.
— Ради Бога! — Судя по её виду, Урсулу моё предложение более чем устроило. — Когда у тебя родится свой, ты так от него устанешь, что захочешь засунуть его обратно, откуда он вышел.
Я снова расхохоталась и осторожно взяла Грету на руки, заметив, как она потяжелела с последнего раза, как я её держала.
— Как же она быстро растёт!
— Да, слишком быстро. А Макс уже упрашивает меня о втором ребёнке.
— Он — прекрасный отец. Он так всегда пестается с ней, это так очаровательно!
— Из Генриха тоже получится прекрасный отец. Он очень любит детей.
— Я знаю. Он и этого уже любит до смерти, хоть он и размером не больше горошины.
— Вот подожди как впервые возьмёшь своего новорожденного на руки. Твоя жизнь полностью изменится.
Я попыталась представить себе, как это будет, но почему-то не смогла. Наверное, это просто одна из тех вещей, которые нельзя представить не пережив, успокоила я себя, поправляя вязаную шапочку на белокурой головке Греты.
* * *
Я не могла перестать нервничать, ожидая в приёмной группенфюрера Гейдриха, пока его адъютант разбирал с ним в его кабинете какие-то бумаги. Вот уже две недели я упрашивала его уделить мне пару минут свободного времени, но получала всё тот же ответ, что группенфюрер был очень занят. В конце концов он всё же согласился на короткую встречу, скорее всего только чтобы я оставила его в покое.
Наконец дверь в его кабинет открылась, и его адъютант пригласил меня внутрь. Я быстро встала и прошла к Гейдриху, стараясь выглядеть как можно более спокойной, принимая в расчёт просьбу, которую я вот-вот собиралась озвучить.
— Heil Hitler! — Я поприветствовала своего начальника громко и чётко, как он всегда того требовал от всех своих подчинённых.