Заметила, только списала это на ещё один побочный эффект газа. Я закрыла лицо руками и чуть не простонала:
— О боже, я беременна.
— Ну что вы, вы должны радоваться этому, а не грустить! Вы же скоро станете матерью!
Я не очень-то представляла, как роль матери впишется в мою и так уже двойную жизнь SS-Helferin и агента контрразведки, и снова тихо вздохнула.
— Да. Просто потрясающе.
Доктор непонимающе на меня смотрел какое-то время, после чего наконец сказал:
— Я напишу вам направление в гинекологию для подтверждения, а пока не стесняйтесь, можете задавать любые вопросы, какие вас интересуют.
— Благодарю вас, но, думаю, мне достаточно информации на один день.
— Ну что ж. В таком случае, я желаю вам всего наилучшего. И примите мои поздравления.
— Спасибо.
Генрих даже не пытался скрыть своего восторга, когда я сообщила ему новости. Он гладил мой совершенно плоский живот с энтузиазмом, от которого я каждый раз закатывала глаза. Как только он узнал, что мы скоро станем родителями, он тут же снял крест с моего запястья и заявил тоном, не терпящим возражений, что моя «карьера» контрразведчика была официально завершена. Я, конечно, продолжу работать в СД, но вот вся шпионская деятельность была для меня теперь заказана. Я никак не могла надивиться реакции моего мужа; я-то была уверена, что он расстроится похуже моего, но вместо этого он поднял меня на руки и покрыл моё лицо поцелуями.
— Разве не ты говорил не так уж давно, что нам стоит подождать, пока всё это не кончится? — смеясь, спросила я.
— Да какая к черту разница, что я говорил? У нас будет ребёнок!
Он был так искренне счастлив, что его радость заразила и меня. Да, у нас будет ребёнок, наш с ним малыш, которого мы уже любили больше всего на свете. И действительно, какая к черту разница, что там творится вокруг, пока мы есть друг у друга.
Урсула не могла скрыть радости по поводу того, что наши дети будут почти одного возраста. Она уже вовсю распланировала всю их будущую жизнь, утверждая, что она просто знала, что у нас обязательно родится мальчик, и что он женится на её Грете, когда вырастет. Я только качала головой и смеялась.
— Я не понимаю, если честно, чего вы все подняли такой шум. Я не чувствую совершенно никакой разницы в своём организме кроме постоянной сонливости. — Я пожала плечами в ответ на слова моей подруги, пока мы прогуливались по парку с коляской.
— Ты права, я тоже не чувствовала никакой разницы, пока Грета не зашевелилась внутри. Это самое волшебное чувство в мире, вот увидишь! Я проплакала целых полчаса, когда почувствовала первый толчок.