«Потому что с тобой ему будет лучше, чем с себе подобными».
Жму плечами и подталкиваю мальчишку вперёд.
– Просто. Привык.
Толкаю мальчишку со всей силой, и его словно подхватывает ветром, уносит в чёрные объятия Смерти. Мальчишка хватается обеими руками за тьму, терзает её пальцами, как мы договаривались, и в воздухе роятся чёрные бестелесные обрывки, на которые я смотрю с плохо скрываемым вожделением.
Он уносит мальчика к Разлому, а я силюсь вспомнить имя последней жертвы, но так и не припоминаю.
Едва Смерть поворачивается спиной (удивительно, но я понимаю, что из чёрных сгустков – лицо, а что – спина), проворно откупориваю припрятанную банку и ловлю один из тающих в ночи кусков, оторванных мальчишкой. Он всё правильно сделал и я, надеюсь, тоже поступаю правильно.
8.
Я снова у себя. Разжигаю огонь под котлами, перетаскиваю мешки с сахаром и наполняю котлы доверху. Горите, горите, топите белые кристаллы в кипящую жижу, потому что в этом сахаре, в этих котлах рождается если не спасение, то хотя бы избавление.
Кипит сахар, плавясь от краёв к центру, выплёвывая обжигающие брызги, и я уже не волнуюсь о том, что он перекипит и станет тёмным, горьким. Достаю банку, в которой плавает, постоянно изменяя форму, Его кусок. Не знаю, Он не заметил или позволил нам с мальчишкой сделать это? Быть может, я и сейчас незаметно продолжаю плясать под Его дудку?..
Вынимаю пробку и быстро вытряхиваю содержимое по котлам, стараюсь, чтобы попало поровну. Карамель тут же становится некрасивого тускло-серого цвета, шипит, покрывается сверху скукоженной плёнкой, неприятно отливающей, подобно бензиновому пятну. Сладкий запах остаётся сладким, но становится не аппетитным, а отвратительным. Размешиваю карамель черпаком на длинной ручке, но вместо того, чтобы разлить по красивым формам, опрокидываю котлы на пол один за другим.
Сахарная жижа почти мгновенно схватывается, растекаясь по холодному полу. Заламываю руки в нетерпении: пусть всё успеет случиться, пока царствует эта длинная ночь.
– Так я и думал! – скрежещет знакомый голос. Стыд проникает в моё жилище без предупреждения, без стука, а теперь восседает на кованом сундуке, в котором я храню милые мелочи мира До, которые многим, уверен, покажутся странными. У меня там грампластинки, фантики от конфет, беспроводные наушники, броши, термокружки, очки дополненной реальности, набор засохших масляных красок и несчётное количество пуговиц.
– Кто тебя впустил? – шиплю и бегаю вокруг сахарной лужи, проверяя, не застыла ли она окончательно. Нет, в центре ещё мягкая…