Около четырех ночи вышел к болоту. Такого в наших краях не было точно. Стоило услышать неприятное чавканье-сразу же развернулся. Даже если это зона и не напоминает, печально известный Манчак*, без снаряжения, в одиночку соваться в незнакомое болото, ночью, удел беглых рабов да самоубийц. Да и слегка светящийся зеленоватый туман, не добавлял месту гостеприимства. Отправлюсь туда если других вариантов не останется вовсе.
До первых лучей солнца по моим прикидкам меньше часа, но остаться на месте и дождаться рассвета не позволяло чувство, что за мной кто-то наблюдает. Чужой, колючей взгляд ощущался постоянно. Возможно расшалилась психика, сказывалось постоянное напряжение и общее ментальное состояние, но на границе зрения то и дело появлялся гуманоидный, темный силуэт. Стоило повернуть голову и видение пропадало.
Пару минут спустя к видениям добавился едва слышимый шепот. Вначале не получалось даже разобрать на каком языке произносят слова, но с каждым разом он становился все громче, и я начал различать голоса, фразы. Меня звали … мать, отец, умерший друг. Я слышал их стоны, мольбы, плачь и упреки. Последние зачастую достигали своей цели, усиливая не покидающее чувство вины.
- ВЫХОДИ СУКА. ХВАТИТ ПРЯТАТЬСЯ И ЛЕЗТЬ КО МНЕ В ГОЛОВУ. –Ярость плохой советчик, особенно слепая и бессмысленная. Мой крик исчез среди заметно подросших стволов, а я рухнул без сил у ближайшего дерева в сырой мох и просто стал ждать. Надоело. Не помню в какой момент я начал отвечать, оправдываться, пытаться успокаивать. Граница реальности и чертовых видений расплывалась, а мрачный лес и неудобная земля показались самым лучшим местом, ведь здесь мы все вновь вместе.
Когда разум уже почти полностью оказался в сладком плену, всплыло воспоминание из детства. Мы в деревне, мама что-то варит на плите, отец же неспешно готовит снасти для рыбалки, заодно показывая мне основные узлы и травя многочисленные байки. И разговор зашел про достающих меня ребят постарше, местное пацанье не очень жаловало городских. Тогда я ещё не понимал какая социальная пропасть лежит между нами. Отец сказал что-то вроде: сражайся, дерись до последнего, даже если нет сил, даже если больно, устал и не можешь больше – все-равно борись. И так всегда, во всем.
Ухватившись за воспоминания, кажущимся запредельным усилием воли, удалось слегка ослабить давление. Мысли путались, но я хотя бы стал понимать где нахожусь и чем мне все это грозит. Заодно увидел и тварь, что так основательно лазила в голове. Она уже собиралась к обеду, когда почувствовала потерю контроля и сейчас смешно переваливаясь на тоненьких ножках пыталась убежать со скоростью неспешно гуляющего пешехода.