Подобравшись к заинтересовавшему меня инструменты, дождался момента, когда надзиратель увлеченно приступит к очередному зубу, стянул вилы и мышью скользнул за одну из колонн. Дыхание нервное прерывистое, весь сжат, в голове тяжесть и всего едва не колотит от нервяка. Очень уж не хочется на место рядышком с дедом, впечатлила обстановка. А здесь, если проиграю наверняка окажусь там.
Сейчас, когда осталось только подбежать и столкнуть урода, в серьёз стал рассматривать вариант дождаться отката первого скила боевой формы. Нет так не пойдет, страх слишком сильно мешает. Надо собраться и перестать оправдывать трусость, вдох-выдох, да поможет мне многоликий и многоглазый. Трансформировать страх в злость было непросто, особенно в таких обстоятельствах, но я справился. Сейчас главное не терять настрой и ждать, когда он пойдет к столику с самыми популярными инструментами, вроде спиц, молотка, ручной пилы и прочих жутких приспособ.
Это оказались самыми сложными и длинными минутами в моей жизни. В нескольких метрах слышался не стихающий смех, треск плоти, шипение кожи, стоял отвратный запах, так ещё и тварь порой громко чавкала, закусывая очередным кусочком вырезанной плоти.
Но всему приходит конец, в том числе и ожиданию, стоило жирной твари оказаться рядом с разломом, я разбежался и удерживая вилы двумя руками вбил их с правого бока под ребра, одновременно навалившись всей массой и толкая вперед. Получилось на удивление легко – на вид урод весил за центнер, а вот ощущалась так словно там было едва ли пятьдесят килограмм. Или же Боевая Форма сделала меня ещё и тяжелее. Да вроде бы используется только моя плоть, но мир теперь живет по иным правилам.
Секунда и аморфная фигура палача абсолютно молча скрылся в лавовом разломе, но вместо чувства облегчения от быстрой победы, я ощутил опасность. В спину мне смотрела что-то голодное, злое источающее ярость и жаждущее уничтожить меня и все вокруг.
- Наконец то я свободен, - голос имел звериные нотки и заставлял крепче сжимать в руках арбалет, - спасибо мясо.
На моих глазах пленник трансформировался. От доброго даже на вид дедули, пусть и с жутким смехом, не осталось и следа. Черные, с бардовыми прожилками глаза из которых медленно словно нехотя вытекал туман, вылезшие наружи ребра, пробившие плоть и превратившиеся в омерзительную броню из гнилого, черного мяса покрывшего темно серые кости. Удлинившиеся руки теперь заканчивались когтями, ну и куда без весьма серьёзной пасти, усеянной иглами зубов.
- Теперь у меня будет целых две игрушки. За-ме-ча-те-льно. Второй раз магу не удастся вырваться, ну а ты…спасибо, что спас моего дедушку, о великий рыцарь. - В конце голос твари изменился, точно копируя речь встреченного ребенка. Вот дерьмо. По мимо воли по сине пробежался холодок страха, ублюдочный демон пугал. Тварь же чувствовала мой страх и не спешила нападать, оно уже праздновало победу, а я боролся с оцепенением под искаженный и ещё более жуткий смех.