— Помочь не хочешь? — хмуро поинтересовался Колобок, подскакивая ко мне, — Чего застыла изваянием?
— Прости, — пробормотала испуганно. Я должна была хотя бы попытаться что-то сделать, но от потрясения меня до сих пор трясло. Вот же стыдоба. Тоже мне, Хранительница, чуть что, сразу в ступор.
Адекватный внутренний голос, впрочем, никак не хотел серьезно восприниматься неадекватными чувствами. Я с огромным трудом заставила себя двинуться к Авдею, чтобы спросить, чем могу помочь, но голос дрожал до того отчаянно, что старик только недовольно покосился на меня и покачал головой.
— Сядь лучше, — хрипло посоветовал он, — сейчас только тебя от обморока откачивать не хватало.
Стало неприятно и стыдно. Моя собственная трусость меня тоже не устраивала, но я совершенно не могла ничего поделать. Стараясь не смотреть в ту сторону, где один из дружинников по имени Имир перевязывал Максиму рану, я тихонько отошла к палатке и залезла внутрь. Мне требовалась всего пара минут, чтобы прийти в себя. Отсиживаться в стороне я точно не собиралась — просто взять себя в руки.
Дрожащими пальцами я пошарила по полу, нашла большую флягу с водой и осушила парой жадных глотков. Спокойно, Руслана, спокойно. Закрыла глаза и постаралась начать глубоко дышать. Где-то читала, что это отличный способ успокоиться. Вранье, ничего, кроме головокружения, я не добилась. Прошло минут пять, но мне показалось, что в шатре я сидела целую вечность. И все это время в моей голове боролись друг с другом две мысли. Первая — выйти и помочь уже, наконец, чем смогу, вторая — отсидеться здесь и сделать вид, что заснула. Вторая была настолько трусливой и мерзкой, что мне стало стыдно от одного только ее наличия.
Вылезла я еще через пару минут. На поляне вовсю носились люди, костров за это время собрали уже четыре штуки. Пламя поднималось ввысь, освещая все вокруг теплым светом. Я глубоко выдохнула и снова двинулась к Авдею. Старик находился у своей палатки и что-то пытался откопать в сумке.
— Чем помочь? — твердо спросила. Голос почти не дрожал, и никому не нужно было знать, каких усилий мне это стоило этого достигнуть.
Авдей поднял на меня усталые глаза, удивленно приподнял брови и, я готова поклясться, едва заметно улыбнулся тонкими блеклыми губами.
— К костру иди, — ответил, наконец, он, — там ребятишки травы промывают, да бинты стирают. Им помоги.
Я послушно кивнула, мысленно благодаря старика за то, что не послал меня перевязывать раны. Я бы этого точно не выдержала. Быстрым взглядом осмотрев поляну и найдя толпившихся у дальнего костра мальчишек, я двинулась к ним. Взгляд то и дело пытался найти Максима, пока я, наконец, с облегчением не заметила его в паре шагов от соседнего костра. Парень выглядел вполне нормально. Он сидел по пояс голый и, стараясь не шевелиться, о чем-то тихо переговаривался с Ильей. Все его правое плечо было перебинтовано. Желтоватая ткань тряпки пропиталась сукровицей и зеленым отваром, который Имир нанес Хранителю на рану.