Довериться?
Но у меня в ушах звучал другой голос, а в памяти были другие руки.
Мне необходимо было снова прокрутить перед мысленным взором картинку, чтобы удостовериться. Понять.
Аллен. Мы в его номере вдвоем. Ночь.
Я стояла у окна. Он тогда вот также неслышно подошел и встал за моей спиной. Словно тысячи связующих нитей натянулись между нами, и от него ко мне жар волной…
— Чего ты хочешь, Аллен? — прошептала я, не оборачиваясь
А его руки невесомо опустились мне на плечи, и голос глухо дрогнул.
— Ида, выслушай меня.
Глаза мои невольно закрылись, ощущая, как. его дыхание шевелит волосы, и накатывает волнами томление.
— Ида. — снова невесомое движение его ладоней по плечам. — Я хочу, чтобы ты сняла приворот.
На меня обрушилась в тот момент страшная горечь. Досада. Хотела уйти. Но он не отпустил. Просил выслушать
— Ида, я безумно хочу тебя. Но я не понимаю, что это, зелье или мои чувства к тебе настоящие. И я безумно устал от этого. Устал от лжи, я хочу настоящего. Хочу знать правду.
Я помнила лицо Аллена в тот момент. Как он застыл, вглядываясь поочередно в каждый из моих глаз, как будто его раздирали сомнения, и он искал в них разные ответы. Потом склонил голову набок, повел шеей, а в золотистых глазах мелькнула боль и отчаянная решимость.
— Я хочу, чтобы ты сняла приворот, чтобы понять, люблю ли я тебя на самом деле. Боюсь, что это может исчезнуть, но все равно хочу знать правду. И… прежде чем…
Он умолк на мгновение, словно комок в горле душил его. Сглотнул, проведя ладонями по моим волосам.
— Но, Ида, прежде, чем это произойдет… Я прошу одну ночь. А потом…
Его руки шевельнулись снова, а губы горько дрогнули.
Множество чувств тогда взметнулось во мне. Обида. Желание отомстить, сравняться в счете, унизить. И любить его. Больше жизни. И паника.
Чтобы победить панику, победить себя, я спросила тогда:
— Так ты для этого прикидывался моим конкурентом?
А он самодовольно хмыкнул и расплылся в улыбке.
— Нужно же было, чтобы ты заметила меня.
Аллен… Он всегда был принцем и одновременно мальчишкой. Он мог шельмовать, выкручиваться, лгать. Но он не лгал мне в главном, он действительно хотел меня.
Я обернулась, глядя в глаза мужчине, который просил меня довериться ему, и спросила прямо:
— Чего вы хотите, Мефистофель?
Чего хотел Азир? Демон, которому давно уже наскучило то, чем он занимался?
Ему хотелось чего-то нового, интересного. Хотелось настоящего, а не этого подпольного величия. И всего-то надо легализоваться в мире людей, дающем море возможностей.
А эта возня с попаданками, вертевшаяся вокруг одного предсказания, привлекла его внимание. Азир мыслил гораздо шире тех узколобых магов, ее родичей, зацикленных на своих кастовых разборках. Он сразу ухватил истинный смысл шаблонного набора слов.