— Ох, Митрофанушка, — горестно вздохнула Ялика, нехотя опуская его из своих удушающих объятий.
— Ну все, попрощались и хватит, — тихо буркнул бесенок, ободряюще кивнув молча плачущей ворожее.
Сказав это, он, как ни в чем не бывало, отвернулся, мечтательно посмотрел на небо и взял протянутую болотником руку.
— Дадут Боги, свидимся еще, — беззаботно бросил меша через плечо. Болотник, удовлетворенно хихикнув, собрался было сделать шаг к родной трясине, но остановился, будто упершись в невидимую стену. Позади него прямо в воздухе заискрились призрачно мерцающие линии, закручиваясь вихрем и переплетаясь между собой.
— Мара, — восхищенно выдохнула обомлевшая ворожея, не только уже видевшая подобное, но и сама ткавшая нить заклинания, призывающего величественную богиню в мир живых.
Явившая свой грозный лик Мара холодно посмотрела на испуганно замершего болотника, будто бы сжавшегося под ее пристальным взглядом, и, уткнув свой устрашающий посох тому в грудь, заставила отпустить руку меши. Налетевший порыв стылого ветра безжалостно потушил тревожно мигнувший огонек в ржавом фонаре духа трясины. Тот, трусливо скуля, попятился назад, не сводя перепуганного взгляда с хмурящей брови богини, уже в следующую секунду развернулся на месте и, обиженно подвывая, кинулся бежать, разбрызгивая по сторонам болотную грязь и тину. Зябко улыбнувшись, Мара, не говоря ни слова, наклонилась над замершим в благоговейном ужасе мешей и что-то вложила ему в ладонь. Властно кивнув Ялике, она медленно истаяла в светящемся вихре пришедшего в движение воздуха.
— Что происходит? — опомнился вдруг выпучивший глаза Добрыня, до этого восхищенно наблюдавший за происходящим, затаив дыхание и боясь привлечь внимание богини.
— Мара, — прошептала в ответ Ялика. — Это была Мара, и она освободила Митрофана от данной клятвы. И, похоже, подарила свободу от власти Кадука.
Не верящий своим глазам меша уставился на то, что вложила ему в ладонь стылая богиня хлада, а потом, сжав кулачок, радостно запрыгал на месте, чуть не провалившись при этом в болотную жижу.
— Свободен! Свободен! Свободен! — разнесся над топями его торжествующий крик.
Блаженно улыбаясь, он показал обомлевшим друзьям обломки рожек, которые, вспыхнув, тут же рассыпались невесомым пеплом прямо у него на ладони. Налетевший порыв ветра подхватил золу и закружил вокруг головы счастливо улыбающегося бесенка. А в следующее мгновение он уже недоверчиво ощупывал лапками два аккуратных рожка, торчащих между его ушей.
— Но почему? — не унимался Добрыня.
— Он своей жизнью ради меня и тебя пожертвовал. Понимаешь? — попыталась объяснить Ялика, искренне радуясь за получившего свободу Митрофана.