— Пожалуй, ты прав, Ульв, — наконец-то нарушила она гнетущее молчание — третий раз последним для вас будет. Вы, сами того не ведая, Моровую Деву пробудили. Видать, ее когда-то давно в той пещере заточили. Ни живую, ни мертвую. Да от людей скрыли заклятьем страшным, на кровушке густо замешанным. Уж не знаю почему, то ли из-за того, что колдовавшему умения не хватило, то ли еще почему, но заклятье со временем силы свои утратило. Потому-то Одд, на вашу беду, в пещеру ту и провалился, исторгла земля-матушка зло в себе заточенное. Все бы ничего, если бы Льетольв печать не сорвал. Девица, которая в саркофаге покоилась, по добру ли, по принуждению, но телом своим пожертвовала, чтобы узилищем для Моровой Девы стать. Пока плоть в прах не распадется. А для того, чтобы этого никогда не случилось, и нужен был оберег, который вы по недоразумению за простое украшение приняли.
— Ну, теперь-то хоть понятно, что за напасть за нами охотится, — с кривой усмешкой отозвался норд. — Только, как знания эти помогут от беды уберечься?
— Ну, коли знаешь, против чего сражаться надобно, — философски заключил Колояр. — То и средство найти легче. Так, пресветлая?
— И то верно, — доброжелательно улыбнувшись, согласилась Ялика. — Погани разбуженной ты, Ульв, и други твои нужны, как раз для того, чтобы плоть в реальном мире обрести. Из семени вашего, по большой глупости ей дарованного, плоть и нарастет, а кровь ваша подобие жизни подарит. Ваше счастье, что по какому-то неведомому правилу, всякая нечисть и нежить число «три» страсть как любит. Трое вас, три раза она к вам явиться должна, три раза вы добровольно должны ей дар принести.
— Ну, значит, третьему разу не бывать! — самодовольно заявил Ульв. — Откажу, какими бы наслаждениями не соблазняла, ну ее к Хель, напасть эту.
Недоверчиво хмыкнув, Ялика склонила голову набок и, даже не попытавшись скрыть недоверие, ехидно поинтересовалась:
— Уверен, что воли достанет? Она ведь просто так не отстанет, пока желаемое не получит. Рано или поздно поддашься ее чарам. И все пиши — пропало. Дело-то даже не в вас троих. Это Моровая Дева пока призраку подобна, живым вредить не может, окромя тех, кто ее пробудил. Обретшую же плоть так запросто назад, в духа бесплотного, не оборотишь. Многие полягут, от ее поцелуев смертоносных, пока она голод свой не утолит, или пока не найдется тот, кто с ней на равных потягаться сможет.
— Так делать-то что? — взорвался Ульв, яростно стукнув по столу кулаком так, что скрывающаяся в щелях между плотно подогнанными друг к другу досками пыль возмущенно поднялась в воздух и закружилась в неспешном танце, заставив присутствующих морщиться и тереть зачесавшиеся вдруг носы.