Добрыня. Человек, в одночасье ставший вдруг самым родным, близким и любимым, одна мысль о котором заставляла сердце восторженно биться, а душу радостно замирать в неведомой доселе истоме.
Он точно останется жив. Жив, не смотря ни на что.
В то мгновение, когда ворожея заприметила ярла, торопливо вышагивающего по улице в сопровождении двух столь же могучих, как и он сам, товарищей, от мучительных сомнений не осталось и малейшего следа. А потому девушка искренне обрадовалась тому, что ее, в общем-то нехитрый, план удался.
От места, куда Ульв привел Ялику, издали несло могильной затхлостью и холодом, бороться с которыми по-осеннему споро клонящееся к закату солнце, беззаботно растратившее изрядную долю своего дневного задора, уже не могло. Растительность, окружавшая черный провал в земле, таинственным образом ссохлась, превратившись не то в выгоревшую золу, не то в безжизненный прах. Казалось, даже неосторожное движение воздуха, встревоженного крадущимися шагами путников, может легко разрушить тихое величие воцарившееся здесь царство смерти. Коснись только, и уродливые, обезображенные, искореженные какой-то запредельной мукой остовы деревьев и кустарника тут же распадутся, превращаясь в удушливую серую пыль, ровным слоем оседающую на и без того сухую, лишенную малейшей искорки жизни землю.
— Не было так раньше, — коротко заметил Ульв, заметив, как Ялика в удивлении повела бровями. — Вот чем хочешь поклянусь. Не было такого.
— Плохо это, — задумчиво отозвалась ворожея, медленно опустилась на колени и начала бессмысленно перебирать руками безжизненную почву. — Ох, как плохо. Тяжело придется. Не думала я, что все так будет. Здесь не просто место упокоения Моровой Девы, здесь мир мертвых потихоньку к живым просачивается. Видишь, как всякая жизнь отсюда уходит? Трава, деревья — все высушенное, здесь сама земля родить перестала, в прах бесплодный обернувшись. Птица не вскрикнет, зверь не рыкнет. Всё живое места этого сторонится.
— Может оно как-нибудь без нас обойдется? — неуверенно протянул ярл, не сводя пристального взгляда с рук девушки. То начинающих хаотично порхать над землей, словно бы настороженно ощупывая воздух, то вдруг замирающих в трепетных, полных сочувствия и боли прикосновениях к обескровленной, лишенной божественного дара живорождения пеплоподобной поверхности.
— Нет, — не терпящим возражений тоном заявила Ялика, резко вскидывая голову.
Ульв с товарищами в мимолетном испуге отступили на шаг назад, почти синхронно схватившись за рукояти висящих на поясах ножей. Глаза ворожеи превратились вдруг в два бездонных колодца, со дна которых на оторопевших, потерявших дар речи северян посмотрела неприветливо клубящаяся тьма. Будто бы мимоходом скользнула по ним обжигающе холодным взглядом и равнодушно отпрянула куда-то в сторону. Ялика моргнула. Тьма покорно отступила, нехотя возвращая глазам девушки природный цвет.