Закусив губу, Ялика распростерла руки над раненым мужчиной так, чтобы ее побелевшие ладони зависли на расстоянии в полвершка от его раны и, решительно кивнув Горыне, медленно прикрыла глаза.
Струящиеся потоки воды, стекая с пальцев, приобретали бледно-голубой оттенок, а попав на обожженную плоть, тут же впитывались в нее. Кожа рядом с раной вдруг стала полупрозрачной, обнажая сеть капилляров и сосудов, по которым побежали синеватые всполохи. Ялика, побледнев, натужно засопела.
Горыня растерянно хмыкнул и с тревогой посмотрел на нее.
— Все в порядке, — коротко ответила она, словно почувствовав его взгляд сквозь плотно прикрытые веки.
Обожженное мясо на боку Могуты вдруг запульсировало, разрастаясь, и в следующее мгновение скрыло под собой обнаженные ребра. Прекратившая кровоточить плоть в один миг покрылась темной коркой, которую мягко обволакивало исходящее от рук ворожеи свечение.
Мертвенно-бледная Ялика глубоко вздохнула и не спеша убрала руки. В ту же секунду истаяло и свечение, словно впитавшись во все еще страшную, но уже начавшую рубцеваться рану.
Тяжело опустившись на стоявшую рядом лавку, Ялика измученно прикрыла ладонями глаза, под которыми залегли глубокие темные круги.
Ошеломленный Горыня с удивлением уставился на её почерневшие, словно обуглившиеся пальцы.
— С тобой все хорошо, пресветлая? — неуверенно поинтересовался он.
Ялика устало мотнула головой, как будто прогоняя морок, и коротко кивнула, резко взмахнув руками. С кончиков пальцев сорвались язычки темного пламени, лениво осевшие на пол темным пеплом.
Подоспевшая Радмила, бросив встревоженный взгляд в сторону распростертого на столе Могуты, дышавшего ровно и размеренно, протянула Ялике котомку. Суетливо покопавшись в ней, та извлекла на свет два пузырька из темного стекла.
— Это, — она протянула Радмиле первый, — дубовый отвар. Раствори в воде и смочи ей полотенца, а потом перевяжи рану Могуты. А в этом, — ворожея передала второй пузырек, — зверобойное масло. При каждой перевязке делай компресс с ним.
— Да почто это все Радмиле-то? — удивился оживившийся Горыня. — Отнесем Могуту к травнице, уж она-то точно все сделает, как требуется.
Ялика устало пожала плечами и, поднявшись, нетвердой походкой направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Хорошо, — бросила она через плечо. — Дело ваше. А мне поспать надобно… Вроде, Могута говорил, с ним дети были. Что с ними?
— Благодарю тебя, пресветлая, — донесся ей во вслед раскатистый бас хозяина корчмы. — Жизнь Могутину спасла… А с детьми все улажу, не беспокойся зазря. Отдыхай.