— Пойдем внутрь, — указав головой на дверь корчмы, бросил Добрыня и, легко подняв слепца за шиворот, угрожающе добавил: — Потолкуем с ним, да расспросим хорошенько, что это за заразу он в город притащил, откуда, и как с ней бороться.
Едва они переступили порог, как на них тут же накинулся Горбыль.
— Это чего это вы удумали? — запротестовал он, загораживая собой проход. — Что люди подумают? Где это видано, чтобы ко мне в корчму всякий сброд связанным тащили? А вдруг кто прознает? Кривотолков потом не оберешься. Одни убытки будут.
— Ты бы, Горбыль, помолчал, — с угрозой в голосе заметил Добрыня. — А не то все твои посетители мигом прознают, как ты медовуху подслащенной водицей разбавляешь. То-то кривотолков да убытков будет.
— Ну не здесь же, не в зале, — заканючил хозяин.
— И вправду, Добрыня, — удивилась Ялика, — зачем ты его сюда притащил? В темнице, небось, разговорить сподручней было бы.
Здоровяк нахмурился.
— Нет темницы, лазарет там теперь для помирающих, — буркнул он. — Так сподручнее тварей вылупляющихся бить, а то ведь к каждому стража не приставишь.
Добрыня замолчал, но, догадавшись по недоумевающему выражению лица Ялики, что объяснений недостаточно, счел за лучшее растолковать.
— Тут ведь, Ялика, дело такое, что твари эти хворь и разносят. На людей кидаются, кого покусают или оцарапают — тот сам вскоре хворым делается. Пока суть да дело, пока разобрались, что к чему, многие пострадать успели, а посему решено было всех хворых в темницу свозить да за решетками держать.
— Решили, что твари так выбраться не смогут? — уточнила Ялика. — А вылупившихся сразу же на месте и забивать?
Добрыня кивнул, подтверждая ее догадки.
— Не поможет, — с сомнением покачала головой ворожея. — Не в них дело. Первопричину искать надо.
— Вот в этом-то наш друг любезный и поможет, — согласился дружинник. — Горбыль, где бы нам потолковать с этим человеком?
Трактирщик нехотя провел их на задний двор, где, указав на старый покосившийся дровяник, которого за другими хозяйственными постройками не было видно с улицы, тут же предпочел ретироваться, сделав вид, что ему нет никакого дела до того, что будет с пленником.
Недолго думая, Добрыня решил привязать Тихомира к одному из массивных столбов, служивших опорой для навеса, под которым когда-то хранились дрова. Едва он вытащил кляп изо рта слепца, как тот тут же попытался заорать во весь голос, за что немедленно получил от дружинника под дых.
— Значит так, — угрожающе процедил Добрыня, наклонившись к самому уху пленника. — Здесь рядом ворожея, и она будет задавать тебе вопросы, а ты, милый друг, на них будешь отвечать. Понял?