– Ты?
– Да, я! И я очень хорошо понимаю. что я говорю. Ваше войско поляжет здесь всё. Никто в плен брать вас не будет. Вас всех просто убьют.
– Это очень плохая война.
– Плохо резать детей на алтарях, и устраивать заговоры против короны, а убить мятежника всегда хорошо. Ты сейчас передашь узурпатору, что мы не сдаёмся и сразу едешь домой. Замок наш конечно разграблен, но возможно ещё что-то можно спасти.
– Но моя честь…
– У тебя дочь на выданье! Кто возьмёт её без приданного и с отцом, гнусным мятежником? Я могу обеспечить тебе прощение короля, но для этого ты должен быть жив и сам подать прошение на его имя. Ты немедленно едешь домой!
– А ты?
– А меня ждёт самое желанное развлечение в жизни – истребление цвета древних родов.
– За, что ты нас так ненавидишь?
– А Вы, мой драгоценный супруг, неужели забыли, как ваша тётя, сказала в день нашей свадьбы, что когда бы была жива ваша мать то она не позволила бы Вам сочетаться узами брака с этим «рабским отродьем»? Никогда не забуду и никогда не прощу! Мои предки служили Кирату два века! Но для вас, помешавшихся на на своей древней крови мы… – тут баронесса Джуодес не выдержала и заплакала.
– Но…
– Домой сволочь! Начни уже думать о пользе нашей семьи. Ты подумал, что завтра будут есть твои дети?
* * *
Барон Джуодес ехал домой. Позади был тяжёлый разговор с королём и плевки и насмешки бывших товарищей. Раньше он за такое вызвал бы каждого из них на поединок, но сейчас ему было уже всё равно. Вдоль посыпанной толстым слоем мелкого камня дороги красовались свежие пни. – «Езалила сказала, что новый тракт выходит прямо к нашему замку, может стоит поставить у дороги трактир? Боги! Я рассуждаю как лавочник.» – осмотревшись вокруг он заметил, что гвардейцы заметно повеселели и один из них даже насвистывал какую то песенку.
– А скажи-ка Свилпукас…
– Да, Ваша милость!
– Как ты думаешь, баронесса откуда знает такие слова?
– Вероятно она их знала всегда.
– Но я раньше не слышал от неё таких… Выражений.
– Может ей раньше было просто не нужно…
– Может быть, Свилпукас, всё может быть…
Отъехав от поля будущей битвы всего на какую то милю, а может и меньше, барон понял, что не может так просто уехать и должен узнать, чем всё закончится. Весь его боевой опыт кричал о том, что такая неказистая крепость будет сразу взята, но супруга была столь уверена в своих силах, что барон начал вдруг сомневаться в очевидных вещах. Сперва он остановившись посидел немного в седле прибывая как бы в раздумье. Потом спрыгнув на землю привязал лошадь к дереву и уселся на ближайший пенёк. Тоже самое сделали и гвардейцы.