– Ну как же, слышал – Ебелдос его имя, а банда зовётся «Повстанцы»…
– Так, – в первый раз за вечер заговорил гном и, без тоста приняв на грудь, перед тем как занюхать, пробормотал, – ничего не понимаю.
– А что тут непонятного? – методично ковыряясь в эльфийской селёдке, пояснил Арраффонэ. – Людей честных все всегда грабят! Одни – для величия государства, другие – за свободу торговли… Наливай!
Визг сжигаемого заживо жреца стоял в ушах Дозабелды третьи сутки. Стоило ей на минуту уснуть как видение повторялось снова и снова.
– Вот зараза! – выругалась себе под нос глава новой церкви и выбралась из шатра.
Жрец, не просто убил на алтаре Марокхака шестилетнюю девочку, но перед этим привязал к одной из колонн храма её мать и сказал, что если во время обряда та будет недостаточно громко и искренне славить богов то отправится на алтарь вслед за дочерью. Несчастная мать не проронила ни слова, но убить её он не успел, так как был взят с поличным летучим отрядом из войска принца Аэриоса.
– Кто позволил вам судить меня, о невежды? – возмущался садист на суде. – Всё, что делаю я угодно богам! Если не приносить жертв, мир погибнет сорвавшись в пропасть забвения и его там проглотит Ягван. Вы не знаете разве, что земля висит на нитке из волос богини матери? Если боги не смогут ежедневно смазывать её кровью принесённых им жертв то нить лопнет и земля упадёт.
– Всё когда нибудь кончится, потухнет Солнце и исчезнет жизнь на Земле. – отвечала ему Дозабелда – Даже звёзды когда нибудь провалятся в бездну, но случится – это как минимум через миллион тысяч лет. Всё пройдёт когда придёт время, но никак повлиять на это люди не могут. Мы в масштабах вселенной обычная пыль и она нас просто не замечает. Но хотя мы не можем потушить Солнце и звёзды, свою жизнь мы вполне можем прервать! Надо только почаще убивать людей на алтарях ложных богов, совершать прочие преступления и тогда Бог разгневается на нас, и сожжёт в очистительном пламени. – Дозабелда перевела дух и указав на подсудимого пальцем громко крикнула – Сжечь его и дело с концом! Чтоб другим неповадно впредь было.
Потом был долгий спор о том кому подносить к хворосту факел. Все прибившиеся к войску женщины были возмущены поведением «борца за спасение мира» и хотя не все лично хотели прикончить его, добровольцев набралось два десятка. Вот тогда Дозабелда чтобы прекратить споры и заявила, что поднесёт факел сама. Кто ж мог знать, что он так будет визжать.
* * *
– …я готов, почтенный Луйварч, – гном-писарь замер над пергаментом с пером в руках.