Винсент, действующий невероятно неловко, неуклюже, больше отбивающий удары, чем атакующий сам, отступал под атакой твердого в своих действиях, умелого противника и, прямо на ходу теряя уверенность и силы, уже даже перестал злиться. Все его мысли, все в нем было занято одним, посвящено единственной цели – отразить все атаки мастера и, при должном наличии везения, исхитриться как-нибудь атаковать его самому. Правда, пока что подобных шансов ему не предоставлялось – с любой стороны его шпага натыкалась на непрошибаемую защиту клинка Альберта, но надежды хранитель памяти пока не оставлял.
– Где же его гнев?.. – Татьяна тихонько вздохнула и, сама начиная впадать в отчаяние, прижалась щекой к плечу мужа, – Я думала, он Альберта сейчас на куски разорвет, а он…
– Он озабочен тем, как не дать ему себя ранить, – Эрик на мгновение закусил губу и, тяжело вздохнув, мотнул головой, – Хорошо было бы напомнить ему, что он бессмертен.
Людовик, который услышав разговор брата с девушкой, обратил внимание на них, негромко хмыкнул и, пожав плечами, поморщился.
– Дядя выбрал отличную технику поведения, – мрачновато молвил он, – Он заставил его растеряться до такой степени, что Винс даже прекратил злиться, а ведь злость придавал ему немало сил… Винсент, черт тебя дери! – рявкнул молодой маг настолько неожиданно, что девушка даже подпрыгнула, – Ты же не кот из подворотни! Ты гордый лев породы «маркиз», ученик Рейнира, так действуй же, ла Бошер! Разозлись, вспомни, что ты умеешь, хватит щадить этого мерзавца, он никого не щадил!
– Будь сдержаннее, племянник, – Альберт, легко отразив очередную жалкую атаку хранителя памяти, ухмыльнулся, – В твоем мире в таких случаях фанатов просят отойти за ограждения.
– И все-таки он прав, – в глазах Винсента внезапно вспыхнуло потухшее, было, желтое пламя. Перстень на его пальце, будто каким-то невероятным образом ловя и отражая его, сверкнул, подобно солнцу, и хранитель памяти внезапно, успев отвлечь внимание неприятеля ложным выпадом, с размаху полоснул его по руке чуть ниже плечевого сустава. Рукав рубашки, рассеченный острием шпаги, немного провис, рана на коже на мгновение налилась кровью… но почти сразу же исчезла, не оставив по себе даже шрама.
Альберт безмятежно улыбнулся и, покосившись на рукав, демонстративно вздохнул.
– Ах. Моя любимая рубашка. Но я, безусловно, рад, Венсен, что ты внял совету моего племянника, – он ухмыльнулся и, перехватив шпагу поудобнее, приподнял ее, указывая острием на противника, – Ну, давай же, сын Антуана, нападай! Или что, ты боишься причинить мне вред, коль скоро я так похож на него? – он заинтересованно приподнял бровь, одновременно закусывая губу и, убедившись, что удар достиг цели, широко улыбнулся, отражая яростную атаку Винсента.