Хранитель памяти выдохнул, пытаясь успокоить вновь занявшийся в его душе пожар. Совет Людовика разозлиться был, судя по всему, воспринят по большей мере не им, а Альбертом, который с радостью пришел противнику на помощь, и теперь ярость просто душила Винсента, требуя немедленного выхода.
Винс снова бросился на противника и, отброшенный атакой, отступил на несколько шагов. Мастер, растянув губы в ехидной улыбке, окинул его долгим взглядом.
– Скажи, как долго ты пытался сбежать с каторги, Венсен? – он хмыкнул и, легко взмахнув шпагой, пожал плечом, – Судя по тому, что пробыл ты на ней немало, тебе нравилось там… или ты просто не осмеливался нарушить приказ папочки?
Очередная яростная, слепая атака обрушилась на него, и мужчина, легко увернувшись, хохотнул, поддевая кончиком своей шпаги оружие противника снизу и легко отбрасывая его в сторону, едва не выбивая из рук.
– Кстати, знаешь, в моем мире тоже есть каторга, – он на мгновение задумался, а затем легко махнул свободной рукой, – А даже если и нет, что мешает нам создать ее? Пожалуй, именно туда я отправлю тебя и кое-кого из твоих друзей-пиратов. Любопытно будет увидеть, как ты выкрутишься на этот раз…
– Заткнись! – Винсент, взбешенный до предела, заскрипел зубами. Перстень на его пальце сверкал так, что больно было смотреть, глаза горели звериным огнем, лицо перекосилось от гнева – он был воистину страшен сейчас, но пугал, похоже, только своих сторонников.
Людовик, малость опешивший от этого зрелища, неуверенно отступил на шаг, переводя взгляд с одного своего брата на другого, и останавливая его на девушке.
– По-моему… ему теперь впору советовать успокоиться.
Татьяна напряженно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Состояние Винсента, безусловно, пугало ее, но советы успокоиться сейчас могли бы сыграть против них – обычно людей в таком состоянии они лишь сильнее распаляют.
– Ты так нервничаешь, Венсен, – Альберт широко ухмыльнулся и, отразив очередной, удивительно удачный выпад противника, одобрительно кивнул, – Я начинаю думать, что умение фехтовать могло бы перейти ко мне и от тебя… дядя.
Винс замер, словно не ожидав услышать чего-то подобного. Взгляд его исполнился недоверия, непонимания, он хотел, было, что-то сказать, как-то резко оборвать потерявшего всякую совесть потомка, напомнить ему, что он совсем даже не…
– Что тебя удивляет, Венсен? – мастер прищурился, окатывая родича ледяным, насмешливым взглядом, – Я ведь потомок Леона, а не твой. Ты всегда был какой-то кривой ветвью ла Бошеров, бастардом… Наверное, Антуан и не любил тебя никогда.