Винсент, добравшись до поверженного друга, тяжело лег рядом с ним и, не зная особенно, как и чем он может помочь, ткнулся носом в его безвольно раскрытую ладонь. Виконт не прореагировал. Лев тяжело вздохнул, поднялся на лапы и мягко толкнул лбом повисшую голову молодого человека, затем аккуратно сжал зубами рукав его рубашки и потянул за нее, после чего еще раз боднул, но уже в плечо.
С губ Романа сорвался слабый стон. Сознание, так спокойно и уверенно погрузившееся во тьму, ища спасения от боли, тревожимое извне, принужденно возвращалось в юное тело, и хранитель памяти, заметив это, обрадовался.
Он негромко рыкнул, вновь ткнулся носом в ладонь парня и, подтолкнув ее, попытался положить себе на спину.
Юноша с трудом шевельнулся. Голова раскалывалась на части, руки слушались плохо, ног он не чувствовал вообще. По пальцам мельком скользнули жесткие волосы львиной гривы, и молодой человек неуверенно сжал их.
Лев, обрадованный этим проявлением возвращающейся жизни, снова толкнул молодого виконта лбом в плечо и, приблизив морду к его уху, рыкнул громче.
– Да, да, Винс, я слышу… – хриплым, полустонущим голосом выдавил тот и, с огромным трудом заставляя себя поднять руку, посильнее вцепился в львиную гриву, кое-как открывая очи. Обнаружив прямо перед собою желтые львиные глаза, он неуверенно моргнул и, постепенно начиная осознавать реальность, пробормотал:
– Надо же, и правда Винс…
Настоящее постепенно возвращалось. Во всем теле, то там, то сям, обнаруживались болезненные ощущения разной степени силы, чувствовалась кровь, запекшаяся где-то на виске или сбоку на лице. Роман глубоко вздохнул и, скользнув ладонью по львиной гриве еще выше, схватился за нее где-то около холки, пытаясь встать на ноги. Лев, которому эти действия юноши доставляли определенно не самые приятные ощущения, тем не менее, мужественно терпел, аккуратно приподнимая голову повыше и старательно поддерживая своего молодого друга.
Наконец, виконт сумел подняться. Цепляясь одной рукой за львиную гриву, а другой придерживаясь за дерево, сослужившее ему давеча такую скверную службу, он замер, слегка пошатываясь и пытаясь более емко оценить картину боя, несколько изменившуюся за время, что он провел в отключке.
Эрик, заметив пришедшего в себя брата, радостно улыбнулся.
– Роман!
Юноша, продолжая держаться одной рукой за дерево, медленно поднял вторую, слабо помахав ей.
– Я в порядке… – в голове загудело и молодой человек, слабо охнув, поменял руки, держась теперь за льва, а ладонь другой прижимая к виску, – Ну, почти. Все лучше, чем те бедолаги, которых загрызли ночью в нашем замке по приказу дядюшки…