— Марлин, — сказала я. — Я передумала. Мы проведаем папу, но сначала мне нужна твоя помощь.
Марлин издала смешок с всхлипом.
— Что я могу сделать?
У костра Иные Портлэнда впервые увидят меня. Важно было оставить хорошее впечатление. Сильное впечатление.
Кваскви все поставил на баку. Меня пронзила боль. Когда он попросил до этого меня о помощи, с Брайаном, я отказалась. Элиза и Братья-медведи пострадали бы, если бы я не была такой упрямой? Я увидела бы Пита во снах Брайана?
— Мне нужно, чтобы ты накрасила меня. Сделала мне ту маску профессионала, которую ты делаешь себе для клиентов.
Марлин смотрела на меня, прижав язык к щеке, как мама, когда анализировала информацию.
— Для этого костра? Зачем?
— Кваскви не будет сидеть тихо, пока люди убирают его народ по одному. Он задумал что-то большое у того костра. Я знаю. И я могу быть лучшим шансом остановить войну людей и Иных.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
После трехминутного душа Марлин укутала мои волосы полотенцем и усадила меня на стул. Она выщипывала, расчесывала и рисовала. На моем лице еще никогда не было столько продукции, а это Марлин была только с походной сумкой.
Кваскви и Кен не звонили, хотя я много раз проверяла телефон. Сообщения были без ответа, кроме напряженного «Занят» от Кена. Я даже позвонила Пон-суме, но и он не отвечал, что не удивляло.
— Согнись, я высушу тебе волосы, — приказала Марлин. Я склонилась, и Марлин выдавила мусс мне на волосы. Когда мне разрешили выпрямиться, голова немного кружилась от жары и прилившей к ней крови.
— Ладно, смотри в зеркало, — сказала Марлин после пары атак лаком. — Я постараюсь подобрать тебе одежду.
Я прошла в ванную, проверяя в миллионный раз телефон. Наконец-то! Ответ от Пон-сумы пришел на японском.
«Пит сбежал. Упустили напавших. Джордж и Генри в критичном состоянии. Костер не отменяли. Кен сказал, что приедет на такси, не совершай глупостей. Он встретит тебя у ворот».
«Поняла. Буду. Ты в порядке?».
«ОК».
Я с облегчением перевела взгляд на зеркало и опешила. На меня смотрели знакомые карие глаза с небольшой веконосовой складкой, но Марлин как-то смогла нарисовать подводкой крылья и загнуть мои ресницы так, что они казались огромными. Серые тени с переходом оттенков подчеркивали то, что я унаследовала от Японии, мои веки казались большими, как у мамы. Она подвела мои губы темно-сливовым цветом, на который у меня никогда не хватило бы смелости. Я представляла свои волосы в шиньоне или французской косе, но Марлин решила оставить их волнами вокруг моей головы, что контрастировало со строгим макияжем, передавая компетентность и прямолинейность.