- Предположение, не подтвержденное фактами.
- А что ты отп-пираешься, ты же холостой! И вообще, ты везде как сыр в масле катаешься!
- Вот не дам тебе водки, тогда будешь знать, как со мной разговаривать, - сказал Тихомирнов.
- На т-такую крупную подлость ты не способен.
- Значит, через два часа будет машина? - прервал их Лопатин.
- К трем ночи доберешься, - сказал Тихомирнов. - А то, может, до утра останешься?
- Раз ехать, поеду сегодня, - сказал Лопатин, снова подумав о жене.
Через час, когда старушка - хозяйка дома поджарила им толстую деревенскую яичницу, а Тихомирнов, вопреки своим угрозам, поставил на стол бутылку сырца, в комнату ввалились еще двое корреспондентов, те самые, что сели на вынужденную и доСирались попутными средствами. Один из них был до невозможности неразговорчивый и этим не похожий на всех остальных фотокорреспондентов, фотограф Хлебников из "Правды", а другой - специалист по передовицам - красивый крупный бровастый мужчина по фамилии Туликов. В Москве он сидел всю оборону безотлучно, на фронт из редакции своей московской газеты сырвался всего во второй раз и, в противоположность видавшему r-иды Хлебникову, задыхался от желания поскорей выложить события сегодняшнего дня. Он был одновременно и заносчив и простодушен, и, когда, покончив с собственными фронтовыми испытаниями, вслед за этим завел разговор о шестнадцатом октября в Москве, Гурский насмешливо прицелился в него через свои толстые очки белобилетчика.
Туликов, который после вынужденной посадки уже выпил где-то по дороге, а придя к Тихомирнову, сразу картинно хватил чайную чашку разбавленного сырца, витийствовал за столом, громя тех, кто, услышав по радио, что положение ухудшилось, тут же, шестнадцатого октября, бежал из Москвы. К его природной горячности примешивалось двойное возбуждение - от пережитого и выпитого. Всех, кто уехал из Москвы, он называл "куйбышевцами" и "ташкентцами" и говорил о шестнадцатом октября так, словно в этот день между всеми уехавшими и всеми оставшимися пролегла черта всемирно-исторического значения.
- Мы им этого не забудем, - говорил он, теребя свои ненатурально большие, густые светлые брови. - Хотя, когда они благополучно вернутся, они наверняка захотят поставить все на прежние места! Сейчас они отсиживаются, но потом они захотят прийти на место тех из нас, кто погиб, и на их костях делать карьеру.
- А что же, п-по вашему, - вдруг подал реплику Гурский, - на месте тех, кто п-погиб, должны быть поставлены стеклянные колпаки и мемориальные плиты? Скажем, вот вы п-погибаете, а вместо в-вашего редакционного стола у вас в кабинете ставят м-мемориальную плиту? Мне интересно, как именно вы себе это п-пре дставляете ?