— С ним. — Ирина не опустила глаза.
— Смотри, дочка, парень он неплохой, конечно, но молод, впереди — армия, институт, ведь знаешь…
Головин оборвал на полуслове, он подумал, что есть вещи, в которых не убедишь.
— Когда ж свадьба? — спросил он, стараясь улыбнуться и напряженно прислушиваясь к тихому гудению комаров за распахнутым, затянутым марлей окном. Ирина шагнула к отцу, прижалась к его груди головой, и он осторожно провел ладонью по ее волосам; по смуглым щекам Ирины бежали слезы, он достал платок и вытер их.
— Ну вот, к чему? Не надо… Вы будете счастливее, у вас столько времени…
— Он какой-то необыкновенный, я иногда боюсь. Он как ручей, весь в движении.
— Чего же ты боишься? И пусть никогда не останавливается. Чего тут бояться?
— Не знаю…
— Ты ошибаешься… Ну что значит необыкновенный? И не страх это, дочка, — он был серьезен сейчас, почти суров. — Люди называют это любовью и никогда не могут понять. Встречаются два человека, незнакомые, чужие, и становятся самыми близкими. Почему? Ты не думай, Иринка, я не сержусь, вам обоим предстоит бороться за счастье, вот от этого никогда не уходи. Не надо.
Ирина, слушая, чувствовала себя маленькой и счастливой, она не могла рассказать ему всего, такому большому и родному человеку, ведь как она боялась идти домой, как ждала вечера, его возвращения с работы, и придумывала объяснения, готовилась отчаянно защищаться; и теперь, глядя в добрые, грустные, понимающие глаза, она растерялась; она увидела не отца, а еще не старого совсем человека и увидела, что он одинок.
— Папка, родной, ну почему у тебя такие глаза грустные? Мы будем всегда вместе, мы говорили с Сашей. Ты не против?
Она заглянула ему снизу в лицо и сделала это как в детстве; он вспомнил, как носил ее на руках и покупал плюшевых зверей, книжки с картинками.
— Давай ужинать, — сказал он, стараясь отвлечься. — Что у нас на ужин? По такому случаю можно бутылочку поставить, его пригласить. Как-никак он сторона заинтересованная, да и такое дело, если по-хорошему, один раз в жизни случается.
Она смотрела испуганно и выжидающе.
— Как ты сейчас на мать похожа, — невольно вырвалось у него. — Что ты, маленькая… С матерью мы всегда тебя так звали. Годы-то, годы летят безбожно, ты этого сейчас не поймешь.
Он замолчал.
— Папа…
— Ладно, иди, Ирина, иди, все в порядке вещей. Сейчас нам нужно собраться и поговорить, а я пока за вином схожу — не будем нарушать обычая. Иди…
19
Через час, когда Головин возвращался назад, по дороге ему встретился механик, потом мастер, — пришлось на ходу решать хозяйственные вопросы; уже начинало темнеть, и он наткнулся на пьяную Марфу Раскладушкину, беседовавшую сама с собой, хотел обойти ее стороной, но она уже заметила его и подошла, почему-то приседая и покачиваясь.