— Павлыч, ты?
В ответ раздался хриплый смешок. Васильев засмеялся прямо в лицо Александру, и тот невольно поморщился от едкого водочного перегара.
— А, это ты, Сашка? — сказал Васильев, делая руками вокруг себя что-то непонятное. — Видишь, шел домой и присел на минутку отдохнуть. Ты иди себе, иди, не мешай.
— Хватит, Павлыч, вставай, пойдем домой.
— Э-э, постой. Ты что — не один? Кто это с тобой?
Присматриваясь, Васильев тяжело ворочал головой.
Александр, морщась, отмахнулся от липших к лицу комаров, пытался приподнять Васильева, захватив его сзади под мышки, но тот упирался, растопыривая локти, и опять оседал на землю.
— Тебе же на работу завтра, вставай, — убеждал Александр. — Да и нельзя же тебя так бросить, комары за ночь сожрут.
— К черту, всего не переделаешь. Я больше не работаю, все. — Васильев сгреб с дороги пыль, неловко завернул руку себе за голову. — Вот посыплю пеплом дурацкую свою голову — и в Иерусалим…
Александр оттолкнул его руку.
— Вставай, хватит, какой еще Иерусалим?! Я тебя домой лучше отведу.
— Домой? Нет, ты постой, братец, ты разве знаешь, где мой дом? Не знаешь ты ничего.
— Да вон же рядом стоит, рядом, налакался же ты, — сказал Александр, не зная, что делать, и вдруг услышал какие-то непонятные звуки, похожие на частую, судорожную икоту.
Васильев не то засмеялся, не то заплакал и все никак не мог успокоиться.
Александр присел рядом с ним и спросил:
— Ты что, притворяешься, Павлыч?
— Упаси бог, сроду не притворялся. Это ты сам сказал, что дом вон он — рядом.
— Ну, а где же он?
— Это, Сашка, всего лишь куча бревен, а дом у человека в нем самом, конечно, если он есть, этот дом.
— Ладно, хватит чудить, — Александр подхватил его под мышки и поставил на ноги. Где-то пропел ранний петух, и ему отозвались другие по всему поселку, разноголосо и бойко.
— Ишь, стервецы, — пробормотал Васильев, наваливаясь на плечо Александра. — Радуются. А потом их — во щи или в студень. Пробовал когда-нибудь куриный студень?
— Конечно, вкусная штука, мать как-то варила.
— Чего?
— Спать, говорю, пора.
— Если свиней не есть, брат, они так расплодятся, что сожрут всех людей. Ты думаешь, я пьян?
— Нет, ты как стеклышко, перегруза никакого.
— A-а, не веришь, ну так смотри.
Оттолкнув от себя Александра, он покачнулся и остался стоять тяжело, точно пробуя крепость земли.
— Видишь?
— Не слепой.
— То-то… А теперь ступай спать.
Покачнувшись, Васильев повернулся к своему дому спиной и пошел не оглядываясь.
Александр догнал его и попросил:
— Подожди, Павлыч, дай закурить.
Васильев на ходу поискал по карманам и коротко бросил: