— У вас иначе? — Мень знал, но спросил — для поддержания разговора.
— У нас иначе, — констатировал Крючконос. — Мы иначе видим пространство. Вы понимаете только внешнее движение, а мы движемся изнутри вовне. Нам не нужно перемещаться, прыгать по кочкам, перебирать ногами. Вы, отправляясь из точки А в точку Б, тратите на путь какое-то время. Для нас нет вообще никаких точек. Мы там, где хотим быть. Иначе, как бы я оказался в Вашем кабинете?
— Чудо, — согласился Мень. — Пограничное умение.
— Как и ваши игры с линейной структурой времени, — Крючконос отвесил взаимный комплимент и продолжил. — Даже этого самого «где» для нас тоже нет. И времени на перемещение мы не тратим. Так что со временем у нас тоже особые отношения. Совершенно другая физика, другие формулы. Вот и выходит, что наши боги живут в нас самих. Каждый из нас — бог.
— Когда-нибудь я смогу это понять, — вздохнул Мень.
— Поэтому мы вместе, — кивнул Крючконос. — Идем к середине, каждый от своего конца. Вы — от крайнего материализма, мы — от крайнего солипсизма. Решение вопроса — в месте нашей с Вами встречи, Мень Всеславович.
— И место встречи изменить нельзя, — задумчиво пробормотал Мень.
— Что, простите?
— Ничего, — «проснулся» Мень. — Фильм у нас такой есть. Многосерийный. Телевизионный. Там преступников ловят, целую банду. У главаря банды кличка Горбатый, — Мень невольно скользнул взглядом по изогнутому носу собеседника, что не осталось незамеченным.
— Преступников? Не самая лучшая аналогия. Привел бы другую, но я мало еще знаком с вашей культурой, — посетовал Крючконос.
— Как и я с вашей, — успокоил Мень. — Успеем еще. Но я бы не согласился с Вашим тезисом об исключительной материальности наших представлений о мире. Передовая мысль уже давно отказалась от материализма в пользу более прогрессивных философских течений.
— Читал я ваших философов, — отмахнулся Крючконос. — Мухи на липкой ленте. Натужно вырываются из ловушки, но материализм склеивает крылья и вяжет лапки.
— Идеалисты? — напомнил Мень.
— Объективные идеалисты, — поправил Крючконос. — Идея для них — тот же бог, она тоже существует вне человека, отдельно от него. Все тот же предмет преклонения на расстоянии. А расстояние нужно преодолевать, и путь этот бесконечен, растянут во времени на поколения. Идея непостижима и недостижима. В моем мире идея реализуется в момент зарождения. Замысел неотделим от конечного результата.
— У нас есть и субъективные идеалисты, — равнодушно подсказал Мень.
— Уже ближе, — кивнул Крючконос. — Идея как социальное явление. Зарождается она в обществе — опять-таки на определенном временном срезе. Идея как материализация культурного дискурса. Коллективное целое, совокупность сознаний. Согласитесь, Мень Всеславович, что речь идет о тех же яйцах, только в профиль.