Пусть рухнут статичные декорации ванильного мира.
Пусть оживет время, которое там ползло сонной мухой по стеклу.
Пусть в одну кучу смешаются все логотипы, принты, лейблы — в одну дурно пахнущую кучу.
Пусть все они — политики, историки, журналисты — возьмут метлы и метут эту кучу по аллеям лакшери-бутиков.
Пусть построятся в колонны стилисты и отправляются маршем вслед за дворниками.
Пусть маршируют прямиком в зону выгула, соблюдая дресс-код.
Пусть на плечах их покоятся платформы, на которых восседают псевдо-лакшери, чистокровки и «знающие толк».
Анна представила, как шагают, высоко вздымая колени, дружные ряды стилистов, кавистов, сомелье, барист, фумелье и витолье. Как несут они пестрые паланкины, стилизованные под модные аксессуары, а во всех этих декантерах, шейкерах и хьюмидорах важно восседают лоски с задранными носами. И все они идут прочь, прочь — от Анны, от Шели, от Границы.
Анна видела, как бесконечной тщете сражаются пауки и змеи, как уничтожают друг друга Конторы, как рушатся легкими картами транснациональные холдинги и корпорации.
Анна видела, как потухший, грустный Мень Всеславович Зот сидит огромном кожаном кресле среди артефактов ванильной культуры. Дверь кабинета открыта, в приемной Анастасия о чем-то живо разговаривает с Ангелиной Аврельевной. Все у них будет хорошо, все наладится.
А для Анны вся эта ванильная пыль рассеивается под порывами пограничного ветра. Все не важно. Важно только, что вот он Шели — не голос, как там, в царстве Меня Всеславовича, а весь Шели, ее Шели, ее Хозяин. И в умелых руках его — хлыст.
С огромным удовольствием избавилась Анна от бордового пояса и синего платья. Туфли так и остались в Тронном зале. Чулки решила сохранить — теплый артефакт ушедшего мира, реликвия, которую Анна положила на почетное место в своей условной гардеробной, как Мень Всеславович, наверное, устанавливал статуэтку Мина на полке в кабинете между золотой сурой и оскаленной маской первобытного тотемного духа.
Стоило привести себя в порядок. Хозяин сказал, что ждет гостя. Но выбор наряда оставил на усмотрение Анны. И Анна «усмотрела». Ассортимент сокровищ, что хранила гардеробная, был ограничен лишь фантазией сабки. Главное, нарисовать образ, а затем смело открывать двери шкафов. Все нужное непременно окажется на полках.
Для начала Анна занялась прической. Расстелила плетеный коврик у ростового напольного зеркала, встала на колени и разложила перед собой несколько простеньких костяных шпилек и редкий гребень из черепахового панциря.
Волосы (иссиня-черные в этот раз) необходимо было поднять наверх и туго, до боли закрутить в особый валик. Без всякого лака закрепить в таком положении при помощи шпилек. Оставшиеся свободными густые локоны на затылке девушка собрала в хвост, согнула его и подняла над прической. Зафиксировала всю конструкцию черепаховым гребнем. Можно было воспользоваться готовым париком, но сабка так соскучилась по ритуальным кропотливым действиям, что сочла нужным приложить дополнительные усилия на радость Хозяину. Анна глянула в зеркало и осталась довольна: традиционная така-симада была готова.