— Предложение скромное, но… э-э-э-э… слишком личное, — замялся Крючконос, направив провалы глаз на Анастасию.
— Госпожа администратор получила высочайшее распоряжение не оставлять меня наедине с визитерами, — строго сказала Анна, вживаясь в роль. — Во избежание неоднозначных ситуаций. Как Вы сами оцениваете, насколько Ваша ситуация неоднозначна?
— Абсолютно однозначна! — объявил Крючконос.
— Тогда мы Вас слушаем, — Анна показала выражением лица, как внимательно она слушает посетителя.
— Как скажете, как скажете, — тут же согласился Крючконос. — Собственно, все в интересах Меня Всеславовича, все в то же русло. Мы бы хотели поспособствовать, ускорить, так сказать… Добавить ветру в паруса, упрочить шаг на выбранном пути…
— Не стоит труда, — остановила визитера Анна. — Ваши метафоры понятны, но излишни. Мои Хозяева их не примут как аргумент. Решение принимаю не я, повлиять никак не возможно.
— Госпожа эмиссар, — заговорщицки подмигнула Анастасия, — может, есть резон послушать? Про ветер в паруса? Не убудет же.
— Есть, есть резон! — быстро зацепился за помощь Крючконос. — Не убудет! Прибудет! Да пребудет с Вами, госпожа эмиссар, мудрость и благоволение. Мы можем быть полезны. Вам лично полезны. Очень даже полезны!
— Мне лично? — заинтересовалась Анна. — Чем же?
Анна действительно не могла представить себе, какую именно «взятку» намерен предложить ей этот загадочный человек. Ей, пограничнице, пребывающей вне миров, вне линейных времен и ограниченных пространств. Ей, преданной сабке всемогущего Хозяина. Что может Крючконос дать такого, что не может предоставить верной служительнице Граница?
— Средь людей просвещенных — посвященных, так сказать, — ходят разные слухи об особенностях Вашего… мммм… служения, — начал издалека Крючконос. — О прискорбно недооцененной, оскорбительно унизительной роли Вашей среди прочих сотрудников Вашей Конторы…
— Я абсолютно удовлетворена своей ролью, — жестко остановила Анна, для которой слова Крючконоса звучали на грани кощунства.
— Не сомневаюсь! — визитер сломался вдвое, почувствовав гневную волну. — Исключительно с благими намерениями, с нижайшим почтением. Позвольте договорить, загладить, так сказать…
— Говорите, — позволила Анна таким высокомерным тоном, что Анастасия с трудом сдержала смех.
— Вы — прежде всего женщина, госпожа эмиссар. И какая женщина! — Крючконос наполнил сухой треск голоса трубадуровыми интонациями — вот-вот и раздадутся переборы лютневых струн.
— Не забывайтесь! — Анна решила не сбавлять властных оборотов.
— Наш мир патриархален, — примирительно затрещал Крючконос. — Все наши богини сданы, простите за невольную грубость, в утиль. Пущены, так сказать, в расход. Вытеснены на обочину истории. Канули в Лету. Незаслуженно и неблагодарно забыты…