Сказал и ушел, не дождавшись ответа. А Славику это в голову запало, и всё. Привезти. Не хочется. Своя ведь гитара. Почему ее надо отдавать какому-то, совсем незнакомому мальчику?
За неделю Слава придумал, что возьмет с собой гитару и устроит концерт для тёти, дяди и братьев. Матушка отговаривала его тащить инструмент, однако сын с мрачной обреченностью твердил, что "я уже всё подготовил". Так Фокин обзавелся инструментом.
Родители Фокина, Андрей и Люда, считали себя "прогрессивными интеллигентами" — ходили на байдарках, увлекались эзотерикой, выращивали на подоконнике кедры. Жили на этаже под крышей, и с ними мать Люды, Надежда — молодящаяся и увлеченная йогой. Лёша был старший из трех братьев. Ему в то время исполнилось пять.
Супруги уходили на работу, оставляя детей на бабушку. Она закрывалась у себя в комнате и распевала мантры, а дети в это время какались и плакались. Надежда обитала в двух помещениях — комнате и кухне. Обвешала их травами целебными на просушку. Вдоль стен стояли кульки с ними же, только измельченными. Зимой, заваривали и пили всей семьей — для здоровья. Травы Надежда покупала у Кульбиничны, которая собирала их в заповедное время на лугах и болоте под Лысой горой.
Дважды в неделю Надежда вечером отправлялась на собрание кружка эзотериков в отдаленным доме культуры. Там происходило погружение в прошлые жизни и обсуждение тонких планов.
Знакомая родителей Фокина как-то в шутку назвала его "infant terrible" — Лёша это прозвище гордо подхватил и стал всячески оправдывать. Именно с того времени он и начал чудить особо много. О чем в зрелом возрасте рассказывал с умилением.
Причуды накатили девятым валом. Начал Лёша с поджога охапки бабушкиных трав, положив их в духовку. Бабушка выскочила из комнаты, учуяв дым. Потом юный Фокин задумал спускать братьев с балкона, обвязав каждого поперек пояса веревкой, сооруженной из простыней. Одного брата спустил на этаж ниже. Тут Лёшу застукала бабушка.
Папа Сережа (Лёша его так называл, и мама тоже), узнав об этом с рассказа тёщи, вдруг уподобился раку — круглые глаза и усы в стороны. А по стене за трубой газовой колонки бежал таракан. Папа Сережа вскочил из-за стола, бросился к таракану, поймал его в руку и прижал ладонь к уху Лёши, другой рукой придерживая его голову:
— Вот тебе!
С этого дня Лёша уверовал, что в голове у него живет таракан, а может быть и еще несколько забрались туда ночью, во время сна. Иногда Лёша замирал, сосредоточенно глядел вперед. Прислушивался к своим тараканам. В двадцать лет там у него в черепной коробке могла целая колония тараканов развиться, государство насекомых внутри отдельной личности. Точно этого Лёша не знал, но предполагал. Поэтому часто называл себя — мы. Никто не понимал, что за "мы".