– Константин? – позвал его Этьен, не уверенный, что правильно запомнил имя юноши, с которым познакомился, казалось, в прошлой жизни.
Лица человека, вытащившего его с поля боя он не помнил – не в том был состоянии, а потом не до конца понимал все разговоры, которые велись на русском – язык он знал недостаточно хорошо. Впрочем, к нему врач обращался по-французски, но ограничивался лишь набором необходимых фраз и вопросов.
Ева удивленно взглянула на пациента, и его лицо показалось ей смутно знакомым, но где и когда она могла его видеть, она сказать не могла.
– Мы знакомы? – спросила она, меняя ему повязку на руке и осматривая швы.
– Немного, – ответил Этьен, едва заметно поморщившись в тот момент, когда повязку отнимали от еще незажившего шва. – Прошлой весной мы с вами познакомились в салоне княгини Голицыной. Так же я имел честь быть представлен вашему другу князю Войницкому-Смирнову.
Ева удивленно уставилась на француза и действительно узнала его, пускай он был грязным, осунувшимся и заросшим щетиной.
– Этьен дель Мар? – неуверенно спросила она, не слишком точно припоминая его имя. – Господи Боже. И вы на этой войне… – она была поражена таким совпадением.
– Де Морель, – поправил он и улыбнулся, насколько это вообще было уместно в такой ситуации. – К сожалению, да. Я понимаю, вас это едва ли волнует, но это не было моим желанием, это мой долг, который я принял на себя, присягнув моему Императору. Мне искренне жаль, что наши страны враждуют.
Молодой хирург только тяжело вздохнул.
– Война…это ужасно. Сколько гибнет. Сколько будет калек. И вы теперь на положении военнопленного, мне очень жаль, – сказала Ева, накладывая повязку.
– Вы… вы мне сочувствуете? – Этьен распахнул глаза от неожиданности. Он ожидал ненависти, но не некоего даже понимания, да еще и заботы, пусть чисто медицинской. – И лечите меня? А вы не знаете, кто вытащил меня с поля боя? – спросил вдруг он, уверенный сейчас, что это был сослуживец.
– А я должен вас ненавидеть? – удивленно спросила Ева. – Не вижу в этом смысла. Все мы люди…– пожала она плечами. – Дать вам морфину? Или болит не сильно? А с поля боя вас вытащил я. Вы были последним кого я принес.
Ноги у Этьена ныли ужасно, видимо от того, что кости срастаются, но сейчас он впервые забыл об этом.
– Вы меня вытащили? – изумленно спросил он. – Но почему? Я ведь воин вражеской для вас армии. Почему вы не оставили меня умирать? – как ни странно, виконт понимал, что поступил бы точно так же. Но знал он и то, что большинство его сослуживцев бросили бы обреченного на смерть врага.