– Да, и ее тоже, – кивнула княжна. – Простите мне мою рассеянность, – попросила она, принимаясь за еду.
– Тебе не за что извиняться, Костя, на качество твоей работы рассеянность никак не повлияла, – успокоил ее Михайловский. – А если что-то не получается со статьей, так ты спрашивай.
– Обязательно спрошу, – пообещала Ева и улыбнулась, радуясь, что об истинных причинах Андрей Ионович не стал спрашивать. – Завтра можно будет снять бинты с глаз штабс-ротмистра.
– Согласен с тобой – уже можно. И я рад, как идет приживление тканей, -заметил Михайловский. – Думаю, выглядеть он будет вполне прилично. Конечно, не как майор, укравший сердце нашей Катеньки, но все же, все же.
– Я случайно услышал, как они воркуют, – призналась Ева, покраснев ушами. – Кажется, они влюблены друг в друга.
– Еще как! Слава богу, господин майор перестал переживать из-за своей руки, – заметил Михайловский. – Впрочем, у нашей Катеньки не забалуешь, она кому угодно мозги на место поставит.
– Катенька. У меня язык не поворачивается так ее в лицо назвать, – покачала головой Ева, улыбнувшись. – А рука у майора будет в порядке. Шрамы только украшают мужчин.
– Потому что она старше тебя, наверное, – рассмеялся Михайловский. – А для меня вы равно – дети. Что же касается майора, я и сам, признаться, не верил, что смог собрать руку так, чтобы она работала.
– С божьей помощью, как говорится, – кивнула Ева. – Уверен, до конца войны нам еще не такое выпадет. – Она не удержалась от вздоха. – Вот увидите.
– Рад бы верить, что будет иначе, но не могу, – кивнул врач, наливая им из самовара чай. – Ты тоже молодец – Этьену ноги собрал, как надо. Будет наш француз бегать, – он вздохнул, не став говорить, где тот будет бегать после выздоровления.
– Или будет сидеть в тюрьме для военнопленных, – ответила ему Ева, приняв у него кружку и взяв пирожок. – Даже не знаю, что же ему делать? Он хороший человек, просто выполнял приказ…
– Если хороший человек, значит, все у него будет хорошо, – философски заметил Андрей Ионович, тоже прихлебывая ароматный чай с травами, коих тут было в избытке.
Жизненная философия этого человека всегда приятно поражала Еву своей мудростью и простотой, поэтому она улыбнулась ему, согласно кивнула и решила пока не думать о проблемах, раз они еще не появились на горизонте.
Отобедав, они снова занялись делами, коих в походном госпитале всегда хватало, а Василий, убравшись после обеда, стал думать об ужине.
Затишье Женевьеву и радовало, и беспокоило. Большинство легко раненных и больных уже покинули лазарет, и времени на личные дела тоже стало больше. Поэтому закончив со своими обязанностями и выйдя поболтать со знакомыми по полку, Ева пошла к Этьену, проведать его и узнать, как его дела.