Про кофе Погодин забыл совершенно, хотя чудо-машина уже успела, отдуваясь, фыркнуть последними каплями. Завладев газетой, он спешил ретироваться, спиной отступая к двери и на ходу отвешивая Вержбицкой почтительные поклоны. Та, все еще не до конца придя в себя от случившегося, смотрела на него во все глаза. Планшет она держала двумя руками, так осторожно, будто он был вазой богемского стекла.
Ступив за дверь, Мирослав с облегчением вздохнул и наконец-то расправил первую полосу. Так и есть, не показалось – рядом с заголовком расположилась картинка с символом О.Н.О, отчетливо напоминающим ему знак ордена восточных тамплиеров. Текст, обрамляющий изображение, развернулся огромным полотном – статья сопровождалась внушительных размеров вводной частью. Погодину не терпелось как можно скорей ознакомиться с содержимым, уловить суть, поэтому лирика, которой был щедро сдобрен фактаж, казалась утомительной и неуместной.
Пробегая взглядом по строчкам, он поначалу выхватывал из изложения ключевые слова и их сочетания: «социальные сети», «суицид», «группы в соцсетях», «подростки», «смерть» и так далее. «Тепло, еще теплее», – думал он, продвигаясь по тексту. Когда в конце концов в повествовании появилось упоминание Тихого дома, Мирослав выдохнул и констатировал: «Горячо». Пазл складывался, и то волнение, которое зародилось в нем при взгляде на один только заголовок, теперь стало понятным. Этот материал – новое звено в цепочке расследования и, возможно, необходимое для крепления всех последующих звеньев.
Теперь он был готов прочесть статью, которая с первой полосы перетекала на целый разворот в середине, основательно и вдумчиво. Чтобы это стало возможным, требовалось унять внутреннюю ажитацию, сделать пару глубоких вдохов, сосредоточиться. Оторвавшись от текста, Погодин понял, что все это время читал на ходу и теперь стоит в конце длинного коридора. «Нужно бы найти место, где никто не потревожит», – только и успел подумать он, как из-за угла на него вылетел Тищенко. Не успев сориентироваться, Игнат прямо в грудь ему впечатался так, будто в объятия родного человека упал.
– Игнат, какая неожиданная встреча! – Поприветствовал Погодин, разглядев под подбородком до боли знакомую рыжую макушку.
– И вам здрасти, Мирослав Дмитрич, – обреченно вздохнул Тищенко и отстранился.
– Я смотрю, ты здоров и весел, а на лекцию мою сегодняшнюю почему-то не пришел. Как же наш уговор? До сессии всего месяц остался.
Погодин постарался состряпать на лице мину посерьезней. Свернул газету, сунул под мышку и сложил руки на груди, демонстрируя, что в проблему Игната готов вникнуть основательно. Хотя сейчас ему было не до этого, но Тищенко спуску лучше не давать.