Судя по картине, обнаруженной на месте преступления, версия вырисовывалась следующая: окончательно утратив связь с реальностью, недоросль набросился на мать с ножом, когда та предприняла очередную попытку отвлечь его от игры – может, роутер от сети отключила, может, зарядку от ноутбука спрятала. Со слов сестры покойной, такие отчаянные попытки Савченко иногда предпринимала, что неизменно приводило к истерикам и припадкам сына. Только раньше его вспышки сопровождались мелким членовредительством, а в этот раз не обошлось – в аффекте ему под руку попался нож.
Судя по всему, устранив помеху на пути к компьютеру, собственную мать, отпрыск преспокойно продолжил играть, чем и занимался последующие десять-одиннадцать часов, пока в квартиру не наведалась сестра покойной, открыв дверь своим ключом.
«Эх, Виктория Сергеевна, Виктория Сергеевна», – печально приговаривал себе под нос криминалист из состава следственной группы, исследуя раны на теле убитой и орудие преступления – кухонный нож из нержавеющей стали. Савченко он знал лично. Замятин же, осмотрев труп бывшей коллеги, обескураженно смотрел на окровавленную клавиатуру перед погасшим монитором: едва выпустив из рук нож, сын Савченко продолжил играть. «Чертов Интернет, чтоб его», – крутилось в голове майора.
В этот момент Ивану Андреевичу и позвонил Погодин, затараторивший что-то про Лизу, статью в газете и суицидальные группы в соцсетях. Машинально продиктовав ему адрес, Замятин вернулся к делам.
Минут через тридцать, с трудом преодолев расстояние в плотном столичном трафике, Погодин припарковался у типовой серой многоэтажки. Нужный подъезд определил сразу – возле него наблюдалось скопление машин, среди которых были карета скорой помощи и замятинский жигуленок.
– Это ко мне, – махнул майор, когда Погодин появился в проеме открытой двери квартиры.
Тем не менее войти внутрь беспрепятственно Мирославу не удалось – как раз в этот момент с места преступления выносили укрытый брезентом труп. Несмотря на открытие окна, запах в помещении стоял удушливый, спертый, с явным преобладанием металлических нот: израненная жертва потеряла много крови, которая запеклась на паркете бурой коростой. Замятин выглядел уставшим, озабоченным и бледнее обычного.
– Пойдем-ка на воздух, – сказал он Погодину, едва тот переступил порог.
Мирослав это предложение поддержал не без облегчения, он не испытывал большого желания общаться среди смрада и следов кровавой расправы. К тому же он уже успел заприметить во дворе вполне подходящую для беседы укромную лавочку.