Дорогой брат, я очень испугался, когда попал в Бельгию!
Не в аэропорту, нет. Аэропорт здесь такой же, как во всех богатых странах мира. Большие здания из стекла и бетона, множество людей, снующих во все стороны, телеэкраны, на которых показывают одну и ту же программу — часы прилета и отлета, пассажиры, покупающие виски и сигары в специальном беспошлинном магазине. Единственная особенность этого аэропорта, его некосмополитический признак в том, что расположен он в общине Завентем, которая относится к фламандской части Бельгии, называется же аэропорт «Брюс-сель-Национальный».
— Почему? — спросил я у одной из пикантных стюардесс. — Как называется ваша столица?
— Ну как, — улыбнулась она, — Брюссель.
— Просто Брюссель? — спросил я.
— Просто Брюссель, — сказала она.
— О, — сказал я. — А Брюссель, значит, не национальный?
Стюардесса продолжала улыбаться. Чего только она не навидалась на своих международных линиях!
Первые дни по прибытии в Католическое королевство на Северном море я провел в столице. С самого начала мне все здесь показалось странным и, наверное, не мне одному. Портье в моем отеле рассказывал, что хоть он и коренной брюсселец, но каждые три месяца вынужден заново осваивать дорогу в свой отель — столько в этом городе сносят, копают, строят и перестраивают.
Брюссель на карте имеет форму сердца, но когда его увидишь воочию, можно побожиться, что это сердце беспрерывно трансплантируют.
Люди и фирмы воздвигают все новые дома и небоскребы, которые блестят в лучах финансового престижа. Министры повелевают сносить старые здания и прокладывать новые широкие улицы, по которым они будут ездить взад и вперед в сверкающих лимузинах. Над площадями и дорогами парят стройные мосты и виадуки. И повсюду грохочут и свистят машины, загоняющие в землю сваи, на которых поднимутся административные центры и вокзалы, страховые конторы и американские банки. И каждое утро спешат туда автомашины и поезда, автобусы и мотороллеры, которые выгружают у подъездов директоров и секретарш, каменщиков и машинисток, а затем уезжают прочь, быстро-быстро, потому что вечером им надо вернуться, чтобы загрузить себя работодателями и работниками, рассыльными и конторщиками — всеми, кто спешит теперь на воздух, за город, на природу, в свой деревенский дом или на свою виллу. И весь город кряхтит и стонет. И трамваи, словно потерянные, бегают во всех направлениях и трезвонят, взывая о помощи.
Брюссель стал городом контор» с жилыми комнатами в зеленой зоне и венком из пригородных общин и городов-спутников вокруг шаровидной головы.