Не осталось, я думаю, ни одного места паломничества, ни одного стадиона, ни одного театра и кинотеатра, ни одного общественного заведения, которому не сопутствовал бы эскорт желтых тележек. Вся публичная жизнь украшена масляными пятнами.
На прошлой неделе я прогуливался по Лёвену, древнему брабантскому городу, где один из старейших университетов мира который уже год мучается подагрой[14]. Когда. я забрел на привокзальную площадь, то обнаружил там целый музей фритюрен на открытом воздухе. Палатки жались друг к дружке, как торговки на базаре, а многочисленные студиозусы, стоя рядком, поглощали свою пищу насущную из бумажных кульков. Лёвен издавна богат фритюрнями — число их возрастало прямо пропорционально уровню демократизации студенческой жизни. Режим наибольшего благоприятствования фритюрням в Бельгии обеспечивают в первую очередь студенческие стипендии.
На улицах с интенсивным движением, прилегающих к вокзальной площади, палатки и фургончики исчезли. Вместо них встали однотипные, специально выстроенные домики. Авеню фритов, Елисейские поля Лёвена.
Я блуждал в синем тумане, ползущем на площадь из окошек фритюрен, а издали неслись крики студенческой демонстрации и сирены полицейских машин.
«О, — думал я, — если когда-нибудь появится на этой земле новое государство, которое признают все страны света, пусть оно наречется тогда гордым именем — Великофритания».
Письмо шестое. ДОМА МЕНЯ ЖДЕТ ОБЕД.
Ян, сын крестьянина из Западной Фландрии, который вот уже много лет снабжает Шарля Дюбуа картофелем, рассказал ему о том, что с ним однажды приключилось. Отец послал его на грузовике в Голландию — нужно было отвезти удобрения знакомому фермеру. Стояла зима. Было сыро и холодно, и поездка не доставляла Яну никакого удовольствия. Длинная черная полоска асфальта прочертила его маршрут между зеленых и коричневых пятен географической карты вверх, на север, где причудливо сплетаются между собой бесчисленные голубые кляксы и прожилки. Иногда эта черная полоска была четкой и ровной, иногда терялась в серой пелене. Грузовик решительно таранил стену тумана. Ян обеими руками сжимал баранку руля, всматриваясь в дорогу. От долгого напряжения он устал, и ему захотелось пить. А когда он, наконец, остановил машину возле фермы, то и в животе у него заурчало от голода. Уже вечерело, сумерки окутывали своим покрывалом широкие поля и приземистые строения фермы. В дороге Ян прозяб (окошко кабины плохо закрывалось) и был рад очутиться наконец в тепле. В доме ему очень понравилось. Семья фермера как раз ужинала. На столе возвышался громадный чугун вареного картофеля, стояли тарелки с хлебом, мясом и сыром, банка с вареньем и сахарница. Хозяин фермы радушно приветствовал Яна и без обиняков предложил: «Подсаживайтесь к нам!»