Королевская площадь была вся запружена публикой. Бесцеремонные юнцы, да и мужчины постарше, успевшие заключить пари за кружкой пива, протискивались с фотоаппаратами к самому секретариату, где гонщики расписывались в списках участников. По радио объявляли фамилии и номера. Человек в болотных сапогах, протопавший сюда, видимо, прямо с ночной рыбалки, размахивал своим довоенным «кодаком» и что-то громко кричал, пока гигантского роста полицейский не взял рыболова за шиворот и не потащил безжалостно в боковую улочку, нанося непоправимый урон его престижу в глазах собутыльников.
Окруженный техниками и репортерами, стоял сдержанно улыбающийся Велонавт, кто-то протягивал ему бутылку «Красного аперитива», а фотограф увековечивал этот торжественный акт, целя объектив аппарата на этикетку. Появился Император, слегка потирая колено, так что каждому стало ясно, что ушиб он не выдумал. Какой-то малец, случившийся рядом, вдруг высоко подпрыгнул, сорвал с его головы жокейскую кепочку и тут же исчез в толпе.
Я от души наслаждался пестрыми красками и даже невнятным хрипом громкоговорителей, из которых неслось что-то вроде бессвязной молитвы. Плывя по волнам этой ярмарочной толчеи, я достиг Велонавта и уже собирался попросить у него автограф, но был довольно невежливо оттеснен его тренером. Вдруг кто-то схватил меня за рукав и потащил за собою. Это был шофер редакционной машины.
— Скорее! — кричал он. — Я вас уже давно ищу. Если мы сейчас же не поедем, то не выберемся отсюда.
Мы бросились к машине. Там уже сидел, нетерпеливо ерзая, репортер из нашей газеты. Тигриным прыжком машина рванулась вперед и вклинилась в длинную вереницу автомобилей, ехавших в двухстах метрах впереди гонщиков. Подъезды стоявших вдоль улицы домов были черны от народа, люди тянули шеи, пытаясь высмотреть внутри машин известного киноартиста или телезвезду. На поворотах дороги можно было увидеть далеко впереди целый караван рекламных машин, оставлявших за собой пестрый след из красочных проспектов, листовок и картонных коробок.
Репортер поставил себе на колени миниатюрную плоскую пишущую машинку и принялся стучать по клавишам, как пианист-виртуоз.
— Репортаж с места событий по горячим следам, — объяснил он. — К концу соревнований все должно быть готово. Вы мне не поможете? Нужно записывать имена, которые будет передавать радиомашина.
Я вооружился блокнотом и карандашом. В тот день я записал множество имен, но тех, кому они принадлежали, мне так и не довелось увидеть.
Наша процессий упорно продолжала двигаться впереди гонки, все время выдерживая дистанцию в несколько сот метров. Сквозь треск и писк автомобильного радио я пытался разобрать репортаж теолога о развитии событий. На шестидесятом километре Питу. Янсен-су пришлось сойти с велосипеда. На семидесятом километре у Императора снова начались неприятности с коленом. На восьмидесятом километре Пит Янсенс догнал лидеров и снова включился в гонку. На восемьдесят втором километре Велонавт «высунул было голову, но потом опять спрятался в раковину». Лидеры «пришпорили коней».