Я записывал, а сам поглядывал на одетых по-воскресному зрителей, наблюдавших за нами с обочин. На Хиндербергенскую стену мы взобрались между плотными шеренгами почетного караула болельщиков, которые пили кока-колу, ели мороженое и громко кричали нам: «Кто сейчас впереди?»
На стопятидесятом километре наша машина взяла в сторону и выскочила вперед. Там нашего репортера ждал мотоцикл. Репортер занял место на заднем сиденье, мотоциклист пропустил мимо все машины и оказался в самой голове гонки. Минут через пятнадцать он достарил репортера обратно. Едва усевшись в машину, молодой человек тут же снова принялся как безумный молотить по клавишам.
— Ну, как там дела? — спросил я его.
— Затишье перед бурей, — пробурчал он. — Они следят друг за другом как смертельные враги.
— О, — сказал я.
— Обещаю вам резню на финише, — проговорил репортер. — Если Император не сунет всем нож в спину.
— Нож в спину?
— Это для него пара пустяков. Так он выиграл в гонке Париж — Кортрейк. А как по-вашему, почему Велонавт побил его затем на целое колесо?
Репортер вновь обрушился на свое пианино, а я стал ломать себе голову над его диковинными речами.
На двухсотом километре теолог возвестил из радиомашины: «Пит Янсенс вырвался вперед. Он оторвался на сто метров. На двести. Император пускается в погоню...»
— Гони! — закричал репортер шоферу. — Мы должны это увидеть по телевизору!
У первой же развилки мы свернули и со скоростью сто сорок километров в час полетели в редакцию, куда поспели как раз к заключительному эпизоду телерепортажа.
Пионеры велоспорта в этой стране, дорогой декан, были выходцами из родственной нам Западной Фландрии. Они вошли в легенду. Лет шестьдесят — семьдесят тому назад велосипед проник на территорию королевства и тотчас же нашел приверженцев среди народа, единственным занятием которого был труд до седьмого пота. В то время люди не особенно хорошо разбирались в значении слова «спорт». Футбол им был известен только понаслышке, а другие английские игры были привилегией богачей и чужеземцев. Но велосипед раздразнил воображение этих простых людей, живших в эпоху, когда не любили спешить. Постепенно все поняли, что он по плечу только двужильном, и тогда появились велосипедисты. Они-то знали толк в черной работе!
Шарль Дюбуа рассказывал мне про них часами. С иронией и в то же время с восхищением.
— Обрати внимание, — говорил он, — из каких наций вышли лучшие велосипедисты Итальянцы, бретонцы, фламандцы — люди эти издавна привыкли батрачить ради куска хлеба да помалкивать.
И мой друг пустился в пространные рассуждения о социальной ситуации в Европе, объясняя, почему велосипедный спорт культивируется главным образом в тех краях, куда еще не дошли другие виды спорта, со стадионами и прочими элементами материальной и духовной «инфраструктуры».