Ниджата будто ударили чем-то тяжелым. Он хотел закричать, но не стал. Вдруг он осознал, что все попытки закричать, сопротивляться или как-нибудь иначе пытаться выйти из данной ситуации напрасны. Ведь если он умер, что может быть хуже? Человеком движет инстинкт самосохранения, но что, если сохранять больше нечего? Что если ты уже умер? Инструкций по выходу из тяжелой ситуации после смерти никто никогда не писал. Или писал? Он, Ниджат, не мог знать наверняка, ведь не помнил ничего, что происходило до сих пор.
- Ниджат?
- Да.
- Закрой глаза и расслабься. Ты почувствуешь и увидишь то, что сделал и то, за что тебе придется платить.
Расслабиться? Это шутка? В такой-то момент? Этот тип явно издевался, и злоба взяла верх над страхом, все более нарастающим в сердце заключенного.
- А что, если я не хочу платить? Я не помню тех вещей, что натворил и не имею никакого желания за это расплачиваться. И почему не наказывали до сих пор? Зачем вы ждали столько реинкарнаций? Чтобы в итоге завести меня сюда, посадить на электрический стул и убить?
- Убить? Ты не понял, видимо. Ты уже умер, Ниджат, - голос явно был доволен происходящим. – Мы не собираемся тебя убивать. Простое наказание.
- И что будет дальше?
- Не знаю. Зависит от того, как ты себя поведешь. В любом случае, мы теряем время. Хех… время... мы ведь не теряем его, на самом-то деле. Оно здесь, с нами, всегда. Люди, такие жалкие, думают, что, если поторопятся, то успеют все. А ведь истинный план в том, чтобы вы успели очиститься от своих же грехов. Ты закрыл глаза, Ниджат?
- Да.
Снова тишина. Ни звука, даже лампы уже не шумели. Ниджат почувствовал легкий холодок, затем чье-то дыхание прямо под ухом. Будто из глубины начали доноситься звуки, обычные, ничем не примечательные. Они становились все отчетливее и отчетливее.
- Можешь открыть глаза, - на этот раз голос был у него в голове.
Ниджат подчинился. Он стоял на улице, было похоже на автовокзал - люди, станция метро, автобусы, мелкие магазинчики, чтобы прикупить закусок на дорогу. Молодой мужчина спорит с женщиной, та держит ребенка за руку. Люди, косо оглядываясь, проходят мимо, даже не пытаясь вмешаться в происходящее. Ребенок прижался к матери, мужчина кричит и ругается благим матом на женщину, которая плачет, опустив голову.
- Ты знаешь, кто этот мужчина?
- Нет.
- Присмотрись.
Да, что-то припоминалось. Короткие, почти налысо отстриженные волосы, щетина двух или трехдневной давности, карие глаза, пухлые губы…
- Это ведь я! – он воскликнул от неожиданности. Этот мужчина он, но в то же время чужой.