Ноги подкашиваются от удовольствия, в ушах шумит. Милана стонет, доводит себя, а я уткнувшись лбов в ее ключицу, пытаюсь найти связь с реальностью. Впервые я получил оргазм с девушкой, к которой даже пальцем не прикоснулся. Слышу где-то вдалеке звук открывающейся двери и едва успеваю поднять голову, вижу разноцветные глаза Алисы. Сука! Дверь тут же захлопывается, отрезвляя меня.
Хотелось убежать. Нет… Разбить что-нибудь, а потом убежать. Нет… Дать по морде Воронову, что-нибудь разбить, а потом только убежать. Да, так будет правильно. Но вот ноги и руки совсем не хотят меня слушать. Сползаю вниз по стене и притягиваю колени к груди, будто пытаясь заслонить от всех зияющую дыру в груди. Повелась на дешевый развод как дура конченная. Он просто играется со мной, я ведь приехала в его квартиру, чтобы развлекать, а не строить воздушные замки. Становится тошно от собственной тупости.
Просто… Просто на микроскопическую долю секунды мне показалось, что всё по-настоящему. Ну, неужели можно целовать ТАК, смотреть ТАК, касаться ТАК? Я ведь уснула в руках Воронова, ощущала полную защищенность рядом с ним, а он… Похоже, просто решил проверить клюну ли я и я, мать его, клюнула. В груди что-то ноет: дико, нестерпимо, будто кожу прижгли раскалённым железом. Никогда раньше я не испытывала такой мозгодробящей боли. Хочется раскурочить грудную клетку, повытаскивать ребра, что сдавливают сердце, а затем вырвать и его, чтобы не мешало мозгам думать.
Вскакиваю как ошпаренная, когда дверь ненавистного кабинета открывается. В коридор выходит Милана, вся такая растрепанная с размазанной помадой на губах и с чувством ошеломляющей победы в глазах. Хочется вцепиться в это мерзкое лицо и исцарапать, оставить глубокие шрамы, изуродовать. Бросаюсь на Милану с кулаками, она визжит, а я стервенею, давлюсь собственной неконтролируемой злостью.
Кто-то резко хватает меня з шиворот, будто котенка и швыряет в кабинет. Дверь с хлопком закрывается, у меня перед глазами всё плывет, кружится, кажется, я опять грохнулась на то колено, где уже был синяк от падения в квартире Вадима. Сукааа, больно же!
- Ты что творишь? – Воронов ставит меня на ноги, крепко сжимая мое горло. Вижу бешеный взгляд глаз-льдинок, сейчас они больше всего напоминают два ледника, полыхающие синим пламенем искренней ярости.
- Пошел ты, - выплёвываю, а сама трясусь от этого колючего пронзительного взгляда. Ощущаю на коже неровное горячее дыхание Вадима. Он уже одет, только рубашка не до конца застегнута, и я вижу линию ключиц, обнаженную крепкую шею, смотрю чуть выше… Черт, даже его кадык безупречно красив. Козел!