Анни кивнула. Я натянула все тот же костюм для конных прогулок, который вчера смогла при помощи магии привести в приличный вид. Если меня застанут слуги, скажу, что захотелось прокатиться на заре. И изображу искреннее изумление, когда не обнаружу в стойле любимую лошадь.
Вернуть Опал в поместье мы уже не успевали, поэтому Анни обещала на время передать ее одному хорошему знакомому.
Идти обратно на кладбищу сразу ночью виделось мне самоубийством. И когда Анни, выслушав мой рассказ, захотела сразу забрать Опал, мне пришлось долго уговаривать ее остаться и дождаться рассвета.
Я вернулась домой с полной уверенностью, что у меня хватит сил выставить друидку за порог, и... так и не смогла это сделать. Но я не стала скрывать, что иметь дел с некромантом больше категорически не желаю.
Анни восприняла новости о размолвке спокойно, словно речь шла о существовании какого-то не зависящего от нас явления, как дождь за окном или слишком ветреная погода.
— Наш с тобой уговор вне ваших с Идвином отношений, — дернула плечами она.
Так бы она сказала и если бы действительно пришла сюда с целью шпионить, но с этим я решила разобраться позже. Сейчас меня волновала только судьба Опал, которую необходимо было забрать как можно скорее.
Мы вышли из моих комнат, тихонько прикрыли дверь и на цыпочках устремились вниз. Чувство смерти, посетившее во сне, продолжало давить на горло, и я никак не могла от него отмахнуться.
Чем ниже мы спускались, тем сильнее оно нарастало. Дурные предчувствия сжали сердце, и я ускорила шаг, желая как можно скорее выйти из дома, чтобы свежий воздух помог избавиться от дурноты.
Черный ход был закрыт, но ключи кухарки лежали на своем привычном месте. Едва я вышла, придерживая для Анни дверь, как ощутила мертвенный холод, точно такой же, какой обычно пробирал меня на кладбище.
Я повернулась и зажала рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.
Больше не было нужды идти за Опал. Она была здесь.
Колени подогнулись, и я рухнула на ступени, отказываясь верить в то, что вижу.
Лошадь поломанной игрушкой лежала на боку, мертвые глаза смотрели блеклым жемчугом. Трава почернела от свернувшейся крови под распоротым брюхом, шея пересекала столь глубокая рана, что голова казалась почти отделенной от тела.
Я чувствовала, как Анни пытается меня поднять. Дыханье сперло, я едва могла вздохнуть. Из горла вырвались короткие хрипы, а глаза заволокло пеленой жгучих слез.
Затем Анни вдруг отпустила мою руку, отступила и исчезла. Я вздрогнула и запоздало уловила приближающийся стук каблуков по дорожке.