Девушки, стоящие рядом с нами, восхищенно завздыхали и наперебой стали предполагать, что же за фокусы нам сегодня продемонстрируют искусные маги. Я поспешно изобразила на лице восторг, вдруг понимая, что после всех моих злоключений, с меня, пожалуй, на ближайшее время довольно всяческих магических штучек и потрясающих до глубины души зрелищ.
И я, продолжая улыбаться и вовремя кивать, стала украдкой разглядывать прибывающих гостей.
Это были и прекрасно знакомые мне лица, и совершенно новые, но все, как на подбор, представляли собой лучший свет Эрги, о чем говорило несколько надменное и самодовольное выражение лица большинства из них. Той самой маски, которая рано или поздно намертво прикипает ко всем заскучавшим благородным вместе с учтивыми манерами и любовью к излишнему морализатoрству. Отсветы огоньков играли на бриллиантовых колье и запонках, некоторые дамы щеголяли редким кровавым камнем, по мраморным ступеням, ведущих к саду, скользили юбки то из нанийского шелка, то из визирийского атласа и тафты.
Внезапно я почувствовала, как сердце, на мгновение заледенев, резко ушло вниз. По ступенькам, что-то говоря и чарующе улыбаясь, в бордовом бархатном камзоле, отороченным золотой нитью, медленно спускался Отис Батрис. Держа его под руку, рядом с ним словно плыла, так мягок был ее изящный шаг, очаровательная девушка с атласными черными локонами и большими глазами цвета переспелой вишни...
Нечто темное и тягуче вязкое, притаившееся в самой глубине моей потаенной сути, яростно забурлило, стремясь обжигающим и смертоносным потоком вырваться здесь и сейчас. Захлестнуть удушающей волной. Разложить. Навсегда стереть с лица земли.
Мне хватило доли мгновения, чтобы от одного лишь осознания, что именно сейчас может произойти, я смогла прийти в себя. Резко замутило, словно я вновь видела перед собой висевшего на кладбищенской изгороди мертвеца, а затем накатило едкое чувство стыда за подобный низкий и опасный для окружающих порыв, не сдержав который я бы могла погубить всех окружающих меня людей.
Тем временем новоприбывшая парочка, совершенно не подозревая, что едва не вызвала своим появлением самую настоящую катастрофу, уже перестала раздавать приветливые улыбки и остановилась. Отис чуть наклонился и что-то зашептал спутнице в аккуратную нежную раковину ушка. Его губы, казалось, были слишком близки к ее бархатной коже, и я, вспыхнув, попыталась заставить отвести себя взгляд, но не могла это сделать, словно было крайне необходимо и дальше себя мучить.
И все же, спутница Отиса являлась настоящей красавицей, я не могла этого не признать. Она была столь красива, что я, уже заранее ненавидя ее, неосознанно любовалась ее чертами, где даже какая-то неправильность, очевидные отклонения от общепринятых стандартов: слишком вздернутый острый носик или не такой уж и высокий лоб, только добавляли ей, как мне казалось, оригинальности и особого шарма.