«Ты что, — смеялся Аарон, — мой брат не любит слезы, сопли и жалобы, к нему бесполезно приходить с этим. Хочешь пожаловаться — иди к кому-нибудь другому, но только не к Арену. Он на жалость не способен. Да он даже в детстве ни разу не плакал, камень, а не человек!»
Виктория вздохнула и сжала чашку. Какой же она была глупой тогда, верила Аарону, каждому его слову… Верила просто потому что он был дружелюбен, улыбался, шутил, сочувствовал. И ведь даже упрекнуть его ни в чем нельзя: он не лгал ей, рассуждая о характере Арена. Лишь подавал все так, как это было выгодно ему. А она верила — словно он купил ее веру своими улыбками.
Во рту стало горько, и Виктория поставила чашку на стол. Ну почему, почему она не сообразила это гораздо раньше? Почему не рассказала Арену, не поговорила с ним? Хотя… о чем она могла ему рассказать? Аарон общался с ней очень осторожно, и только теперь Виктории стало ясно, что он виртуозно дурил ей голову, при этом абсолютно не используя ложь. Если только самую капельку…
Дверь открылась, и в комнату вошел психотерапевт, с которым Виктория общалась накануне. Это был молодой нетитулованный маг одного возраста с ее мужем, довольно-таки симпатичный, со светлыми волосами, правильными чертами лица и мягкой вежливой улыбкой. Вчера она поначалу смущалась его — Виктория вообще не привыкла к откровенностям, тем более с незнакомыми мужчинами, а вопросы, которые задавал Силван Нест, были очень личными, — но постепенно это ощущение уходило. Возможно, дело было в том, что ей действительно становилось легче, когда она обсуждала свои тревоги, и вместе со страхами уходило и смущение. Тем более, что она ни разу не заметила, чтобы Силван осуждал ее — ни словом, ни взглядом. Даже наоборот — он со своей мягкой улыбкой создавал ощущение надежной подушки, в которую можно поплакать, и которая не будет за это на тебя ругаться и никому ничего не скажет. Ну или почти никому.
Именно тот факт, что Нест решил поговорить с ней о своих отчетах Арену, оказался для Виктории решающим в пользу симпатий к этому психотерапевту. Ведь мог бы и промолчать, понимая, что она и так все знает. Но накануне, перед тем, как отпустить ее во дворец, Силван сказал, глядя на нее серьезными серыми глазами:
— Ваше величество, обычно я могу гарантировать, что никто, кроме меня и пациента, не узнает ничего из содержания наших бесед. Но сейчас особенный случай, я думаю, вы это понимаете.
Виктория кивнула, вновь немного смущаясь. Да, знать, что Арену обо всем доложат — да он при желании и прослушать может через браслет, — было не слишком приятно. Иногда это мешало расслабиться.