— Нет, что вы, останьтесь, пожалуйста, — со всей искренностью улыбнулся он ей.
— Хорошо, — Раильвэль присела на траву, а морграт сбросив все свое обмундирование, зашел в теплую реку и начал отмываться от грязи и запаха свинарника.
— Значит, вы прилетели к нам сюда, чтобы познакомиться с принцессой?
— Да, точнее моему брату очень хотелось с ней повидаться, но принцесса сбежала, и мы не знаем, куда она отправилась.
— Что? Принцесса сбежала? Когда? Почему?
— Мы не знаем. Видимо, морграты ей не милы. Ее, конечно, можно понять. Как мы, такие монстры, можем кому-то вообще понравиться?
— Не все из вас монстры, — нежно улыбнулась девушка, встав с земли, и вновь сняв с себя сарафан.
Беркулат не мог оторвать взгляда от ее красивого стройного тела с аккуратной маленькой грудью и замысловатыми узорами, начинающимися от пальчиков ног и заканчивающимися на белоснежных щечках. Раильвэль зашла в воду, направляясь к краснокожему господину, не отрываясь от его изумрудно-зеленых глаз.
— Раильвэль? Что вы делаете?
— Можешь обращаться ко мне на «ты», Беркулат, — и подойдя вплотную к морграту, она опустила руки под воду, коснувшись его ниже пояса.
Беркулат почувствовав, как она нежно гладит его достоинство, не удержался и поцеловал ее с необыкновенной для себя страстью.
Наступила ночь, и, сменяя солнечные лучи, в камеру проник розовый свет от Триоры. Ильвинт закрыв глаза, лежал на полу, и его мысли никак не покидала Изилия. Неожиданно замочная скважина затрещала, и, открыв дверь, в камеру зашла королева Цурия. Увидев ее, Ильвинт подпрыгнул на месте и поклонился госпоже.
— Как ты, Ильвинт?
Юноша встал перед королевой.
— Тоже пришли уговаривать меня во всем признаться, госпожа?
— Да, я даю тебе возможность выйти отсюда целым и невредимым, ведь мы не знаем, что может с тобой произойти завтра. Если ты будешь молчать, тебя начнут пытать, ты это понимаешь?
— Я все понимаю, моя королева. Но ради Изилии я буду молчать и вынесу любую боль. Она не хочет сюда возвращаться, и я не предам ее. Так что вы зря пришли, — Ильвинт развернулся к окну, больше не обращая на королеву никакого внимания.
— Ты и вправду ее очень любишь, — с понимающей добротой проговорила Цурия. — Прощай, Ильвинт, я сочувствую тебе.
И когда дверь камеры захлопнулась, юноша развернулся и присел на гниющую солому в углу. Он вытащил из кармана штанов тот самый кулон, который ему подарила Изилия в день, когда они в первый раз поцеловались. Аккуратно раскрыв его, парень взглянул на фотографию, испытывая теплые чувства. На изображении принцесса была счастливой, ему очень не хватало ее улыбки.