— Вполне возможно. Я чувствую расшатанность в обществе, нестабильность, они обязательно ею воспользуются. Поговори с Авенором, пусть установит наблюдение за всеми кандидатами в Совет и на посты министров. Да, и скажи Эферу, чтобы на время закрыл доступ в Академию.
— Собираешься самоустраниться? Получится ли? Они будут давить на тебя.
— Пусть давят. Пока Клем и Тея далеко, у них не будет рычагов давления. Сам-то не хочешь на время в Арвитан перебраться?
— Чтобы тебя тут без меня стервятники во главе с Паэль заклевали? — фыркнул Эвен в ответ. — Ну, уж нет. Ты от меня так просто не избавишься.
— Другого ответа я почему-то и не ждал, — улыбнулся Инар.
— Интересно почему? — с ехидцей прищурился он. — А что матери скажешь?
— Все… что ей положено знать.
— Кстати, о знании, я тут… — Эвен замялся, но другого, более подходящего момента, чтобы рассказать о своей оплошности не нашел. — Короче, Паэль знает о том, что случилось с тобой на недавнем Совете. Точнее, знает, что ты более не пригоден для всех ее матримониальных планов.
Он думал, что его поразит громом и молнией, что друг обрушит на него весь свой гнев, он даже зажмурился в ожидании бури, а когда ее не последовало, рискнул открыть глаза и удивился, увидев на лице повелителя не ярость, а скорее задумчивость и какой-то серьезный мыслительный процесс.
— Ты не сердишься? — рискнул спросить Эвен.
— Сержусь, — отозвался Инар. — Но это может помочь, послужить дополнительным катализатором. Паэль ведь не знает — кто?
— Нет, я идиот, конечно, но не настолько.
— Твоя самокритичность радует.
— Она застала меня врасплох, начала давить, сказала, что к Матери ходила умолять…
— Даже так? — удивился Инар.
— Она действительно беспокоится о тебе.
— Я знаю, но вряд ли ей понравится имя моей истинной.
— Оно никому не понравится, — вынужден был признать Эвен.
— Разве что полукровкам. Но их влияние слишком слабо, считай, его практически нет.
— И именно поэтому мне нужна Леда. Я хочу знать, что будет, если народ узнает?
— Я тебе и без видящей скажу — будет раскол. Никаких заговорщиков не понадобится.
— Именно этого всегда боялся отец, — задумчиво и как-то слишком печально проговорил Инар. — Именно поэтому он не взял леди Мариссу второй женой. Пытался быть дипломатом, пытался всем угодить, балансировал на грани и почти не жил. Знаешь, что он сказал мне перед смертью?
— Нет, ты никогда не говорил.
— Он сказал, чтобы я не повторял его ошибок. Сказал, что нужно было пользоваться каждым мигом, каждым моментом счастья, быть больше эгоистом и не думать о тех, кто этого совсем не стоит.