— А у тебя были другие видения, которые еще не сбылись?
Нет, других видений у Тей больше не было, да и того, что было, хватило с лихвой.
— Тогда работай. Ты ведь не хочешь, чтобы эти видения заставали тебя уже не во сне, а наяву.
— А что? Так тоже может быть? — вздрогнула девушка. Только этого ей еще не хватало — бродить по дворцу и пугать прохожих своим полубезумным видом.
— Все может быть, — не стала лгать Эва. А затем поднялась, попрощалась и ушла в свою комнату, выделенную в другом конце коридора.
Тея тоже не долго рассиживалась на полу, до самой поздней ночи оттягивала тот момент, когда ей надо было лечь в постель и вспоминать то мерзкое видение. Но вот, большие напольные часы пробили час ночи, и ей пришлось с сожалением отложить найденную в комнате книгу, выключить свет, удобнее устроиться на подушках, закрыть глаза и окунуться с головой в реальность, которая еще не случилась…
Секунда, другая, судорожный вздох, и вот она уже стоит перед большим в полный рост зеркалом, или точнее не она, а темноволосая, синеглазая полукровка, кожа которой загадочно светится в лунном сиянии. Волосы струятся по обнаженной спине, припухшие алые губы то и дело кривит усмешка, и взгляд, брошенный сквозь зеркало на мужчину позади — смесь превосходства, торжества и обожания.
Странное сочетание.
Он обнажен, как и она, и в его глазах отражается бесстыдное желание обладать и почему-то насмешка. Словно они оба играют в какую-то странную, ведомую только им игру.
— Нравится? — спрашивает он, грациозно поднявшись, подходит к ней, целует обнаженное плечо, обдает кожу горячим дыханием так, что по телу проносится огненная волна.
— Да, — стонет девушка, пожирая отражение мужчины в зеркале глазами, а Тей хочется отвернуться от отвращения и… желания остаться.
— Попроси меня любить тебя, — требует мужчина, прочертив дорожку поцелуев от шеи до уголка ее губ, касается рукой груди в нежной ласке, вторая же спускается ниже по животу, туда, где рождается страсть.
Полукровка закрыла глаза и простонала от наслаждения.
— Попроси, — снова требует он, остановившись.
— Прошу, — со стоном выдыхает Тей.
Никогда еще она не ощущала себя настолько… живой. Каждое нервное окончание требовало продолжения этой чувственной пытки, потому что ее ласкал не незнакомец, ее ласкал он — принц Дэйтон. И как он ее целовал… Казалось, сам мир взорвался в ней, не оставив ничего, кроме желания отдаться, покориться, раствориться в нем. Вот только целовал он не ее, а мерзкую, невыносимую Самирку, ту, что он называл сестрой и уверял всех вокруг, что ничего к ней не испытывает. Лжец! Ведь это видение доказывало обратное. Они состояли в порочной, отвратительной связи. А самое ужасное то, что Тея хотела — хотела, как никогда, быть сейчас на ее месте. И не Самира, а она с глухим стоном умоляла: