— Прошу, люби меня…
Это видение пришло к ней в ночь после бала, стало пощечиной, болью, кошмаром наяву. Увидеть, как твой любимый целует другую, желает не тебя, а твоего старого врага — невыносимо. Еще хуже терпеть, не говорить ни слова, но кто она такая, чтобы обвинять и что-то требовать?
Тея никогда не досматривала видение до конца, не заходила дальше из страха, отвращения… к ней, к нему, к себе. Не важно, к кому больше. Оно преследовало ее, как непрекращающийся ночной кошмар, каждую ночь снилось одно и то же, и каждую ночь она, бессильная перед своими чувствами, продолжала умолять. Она никогда не доходила до конца, никогда, но не сегодня.
Слишком долго пряталась, боялась того, что произойдет дальше, боялась, что не выдержит, что видение окончательно разобьет ее на удивление хрупкое сердце. Но Эва была права — видения приходят к ней не просто так, они всегда предупреждают о смертельной опасности, грозящей полукровкам, выжившим в Кровавых песках. И как бы она не ненавидела Самирку, как бы к ней не относилась, проигнорировать это, пройти мимо, забыть… Ей бы хотелось…
Когда это случится? Быть может, уже происходит сейчас? Или завтра, или через год? Но она не узнает, пока не сделает шаг и не увидит до конца то, что уже написано судьбой, но еще не пережито.
Она должна, но как же не хочется этого делать. Как же не хочется…
— Прошу, люби меня, — вырывается тихий шепот, и она сдается, идет следом, позволяет видению захватить себя целиком, увести еще глубже в свой персональный кошмар и увидеть то, от чего все, что она испытывала до сих пор, теряет всякий смысл. Ведь там, в еще не сбывшемся будущем, она рисковала не только разбить свое сердце, но и лишиться того, что стало так дорого и необходимо…
Он продолжает терзать ее ладонью, спускается ниже, к внутренней стороне бедра, Самира горит от желания, а у Теи впервые получается отделить себя от нее, не чувствовать вместе с ней, не хотеть продолжения, и этого хватает, чтобы увидеть улыбку принца, которая почему-то не касается глаз. В них нет нежности, и ей даже мерещится, что в них проскальзывает гнев, вырывающийся наружу в руке, резко притянувшей принцессу к себе, в яростном поцелуе, в грубом проникновении, в полустоне — полурыке победителя. Она хочет отвернуться, но чувства Самиры снова захватывают ее с головой, и она тоже стонет под его мощными толчками и впивается ногтями в голые плечи, оставляя кровавые дорожки ран.
Тея так поглощена чувствами, что не сразу осознает перемену в нависающем сверху мужчине. И только боль от слишком сильно сжатых запястий заставляет прийти в себя. Она с недоумением поворачивает голову, ловит его взгляд и что-то внутри обрывается.