- Говорю тебе, все нормально. У нас есть другие дела кроме моего пролеживания в этой трубе.
- Неужели,- спокойно произнёс Виктор, поправляя чуть съехавшие на кончик носа очки.
Он носил их скорее для вида, чем из-за каких-то действительных проблем со зрением. Лаборантки в башне готовы были визжать от восторга при виде этого лёгкого небрежного движения, и порой становилось интересно, не изображает ли Вольштейн клишейного учёного только потому, что это радует окружающих его дам.
- Естественно. Я ведь знаю, как я себя чувствую, и ничего ужасного не происходит.
- Феликс, когда я внял просьбе твоего брата, я предупреждал, что последствия операции могут быть разрушительны. Это было сделано не для того, чтобы ты радостно убежал в закат и игнорировал своё состояние,- учёный с усталым вздохом сделал какие-то пометки в бумагах.- Оно нестабильно, и если ты продолжишь полагаться на волю случая, критическую точку перейдёшь через два года, а то и меньше.
Вздохнув, Феликс посмотрел в потолок. Семье О’Двайер могли приписывать какие угодно необычные способности, но в реальности они были просто семьёй - с некоторыми заморочками, но обычными людьми, а не всесильными тварями.
Единственным, кто когда-то понял, что одного влияния и пределов обычного человеческого организма недостаточно, был нынешний глава корпорации, и он убил на переговоры со своим руководителем научно-исследовательского отдела годы прежде, чем Виктор сдался и помог в первую очередь со зрением. На более крупный эксперимент Виктор согласился гораздо позже, потому как глава был при смерти, и просил не сам - просил за него Дивна, по слухам, вставший перед учёным на колени. Кроме того, Феликс по-прежнему должен был в идеальном раскладе являться на обследование раз в две недели, хотя с первого дня прошло уже пять лет.
Самым обидным, конечно, был сам Виктор, все так же стоявший над ним, изучая свои записи и анализируя прогресс, и смотревший, как на занятную подопытную зверюшку.
Пять лет было достаточным сроком, чтобы переплюнуть этого великого экспериментатора, но, начни они сейчас тренировочный спарринг, и Феликс бы в который раз оказался на лопатках уже через пятнадцать минут.
- Я его не игнорирую.
- Да? И что же ты делаешь для поддержания себя в нормальной форме?
Мужчина промолчал, вслушиваясь в писк приборов, действовавший несколько усыпляюще. Они не раздражали так, как те, что были в больницах.
- Так и знал,- вздохнул Виктор.- О’Двайер, я в очередной раз повторюсь - это не те вещи, что можно пустить на самотёк и никоим образом не контролировать в надежде на естественные процессы организма.