Роберта была Семеркой, когда я с ней познакомилась, она была хорошенькой, не большого роста, с густыми темными волосами и немного лишним весом, округлыми формами, ей очень шло. Она также была счастлива замужем, с детьми и мужем в их загородном доме с двумя автомобилями, отпуском в Диснейленде. Она скатилась до Пяти с Половиной баллов, когда стала злой, угрюмой, ненавидя весь мир, в основном всех мужчин после ухода мужа. Теперь она снова поднялась и даже превзошла Семерку, став Восьмеркой, освоившись в своей новой жизни; ее дети были просто замечательными, спокойно пройдя через развод, так как она была отличной мамой. Она поняла, что ее муж всегда был большим придурком, но раньше она этого не замечала, потому что любила его. После развода она собралась, перейдя на сторону добытчика семьи, став более сильной, независимой женщиной со счастливой семьей, полностью уверенной, что она отличная мать и стала жить гораздо лучше без своего придурка-мужа.
О, и у нее появился парень, и он был, на самом деле, очень крутой.
Как только она услышала мои заикания о Митче, именно Роберта уговорила меня приготовить ему пиццу.
— Ты должна! — чуть не вскрикнула она. И вскрикнула она потому, что я слишком восторженно отозвалась о внешности Митча, его теплой улыбке и его добром соседском отношении.
Я отрицательно покачала головой.
— Даже не знаю. Он пугает меня.
— Да, я понимаю. Это будто Джонни Депп пришел ко мне домой и починил мне кран, а потом сказал, что хочет попробовать мою пиццу, я бы тоже испугалась. Но я все равно бы сделала ему чертовую пиццу.
Джонни Депп был очень сексуальным, но он не шел ни в какое сравнение с Митчем. Слишком худой, недостаточно высокий, и я сомневалась что, если бы Джонни Депп произнес мое имя, оно прозвучало бы так же хорошо, как его произносил Митч.
— Легко сказать, — ответила я. — Джонни Депп никогда не придет починить мне кран. А Митч — мой сосед. — Я наклонилась к ней поближе. — Ты бы видела меня, Роберта. Я была полной идиоткой с ним. Я выставила себя полной дурой. Лучше мне не есть с ним пиццу. Я точно уроню кусок на рубашку или сделаю что-нибудь еще хуже. Например, заговорю с ним с набитым ртом. Короче, я могу сделать все что угодно, сказать какую-то глупость, потому что он меня очень пугает.
Она внимательно вгляделась в выражение моего лица, потом заявила:
— Мне кажется, он не думает, что ты полная идиотка.
— Именно думает, я уверена в этом. Он просто старался быть вежливым со мной. Ты же не скажешь кому-то, что он идиот, если хорошо воспитана, — ответила я.