— Знаешь, Элиан Каа-ра, — правитель впервые за целый день снизошёл до официальных и уважительных обращений, — не будь мы разными, ты бы не был советником. Иногда страх, даже чужой, отлично приводит в чувство. А тебе пора принять то, кем являешься ты сам и перестать бороться с зеркалом.
Элиан стоял неподвижно. Руки и ноги сводило, скручивало, тело будто покалывало миллионом самых острых невидимых игл. Он лишь сейчас с ужасом начал понимать, что Адлаир всё это время смотрел на него пристально и очень внимательно, впервые закрывая глаза.
Обретя, наконец, возможность пошевелиться, советник бежал как трусливый мальчишка. Задыхаясь, бежал прочь из этого странного жуткого зала, по ошибке названного Белым. Бежал от безумного хохочущего демона, от самого себя и множества вразнобой вещающих голосов в голове.
Правитель, быстро потеряв к советнику всякий интерес, теперь со скукой наблюдал, как тот медленно шагает прочь.
Многослойная серая дымка облаков словно широкими невесомыми перьями накрыла жаркое солнце над лазурным морем Западных островов. На самом большом из них, в столице, смуглые люди в белых одеждах один за другим зажигали большие и плоские, больше похожие на блюдца, свечи. Казалось, весь город собрался на этом прекрасном берегу с удивительным золотым песком — таким же золотым, как и едва уловимый оттенок в волосах местных жителей. Все они сейчас стояли молча. Тишину нарушали разве что дети, наперегонки собирающие расколотые перламутровые ракушки, да размеренный шум волн. Угрюмый седой старик в изрядно потрёпанном, некогда тоже белом, платье и в не менее потрёпанном длинном жилете поверх, деревянной клюкой за шиворот поймал пытающуюся куда-то бежать девчушку лет пяти от роду с крупными каштаново-рыжими кудряшками.
— Стой тут! — Мужчина недовольно поморщился и проворно убрал палку за спину. Девочка с досадой сложила руки на груди и насупившись хотела было что-то ответить, но не успела. — Неожиданно люди стали расступаться перед странной процессией. Впереди шагали три уже немолодые женщины, совершенно не в лад распевавшие известную каждому в этих местах прощальную песнь. Совсем юная жрица следом несла на вытянутых худых руках плетёную корзину, доверху наполненную разноцветной тканью — несла торжественно и важно; за ней едва поспевали шестеро крепких мужчин с большой и тяжёлой деревянной лодкой, дно которой полностью было покрыто нежными благоухающими цветами. Там, в оранжевых одеждах, под причудливо расшитым яркими нитями покрывалом из плотной и переливающейся ткани, будто безмятежно спала красивая молодая девушка. Её роскошные тёмно-русые волосы, и капли лишённые того прекрасного тёплого оттенка, что присущ всем жителям островов, длинными волнами укрывали до локтей смуглые, протянутые вдоль туловища руки.